На склонах Рувензори нашло приют множество редких животных и растений. Там живут слоны, буйволы, шимпанзе, дикие кабаны, многие виды антилоп и обезьян; леопарды встречаются даже на высоте тринадцати тысяч футов. В горных тропических лесах растут бамбук, пальмы, крупные папоротники, лютики, маргаритки, фиалки, гигантские лобелии высотой двадцать футов и зеленый мох толщиной восемнадцать дюймов, через который приходится просекать себе дорогу, чуть ли не туннель. На Рувензори много глубоких пещер, стремительных горных потоков, питаемых ледниками и красивыми каскадами ниспадающих по многочисленным уступам.
Искушение побывать на Рувензори оказалось велико, но я не умел лазить по горам. Для настоящего обследования Рувензори потребовалось бы много людей, оборудования и время. Я не мог тратить время на восхождение, потому что в этом первом путешествии в первозданный мир мне хотелось увидеть многое — пигмеев, великанов, рыбаков, охотников, разных животных, в том числе и тех, которых нет на Рувензори. Там не живут и гориллы, а их-то мне больше всего не терпелось увидеть.
Итак, мы покинули Форт-Портал и направились к границе Конго, огибающей Рувензори с юга и запада. Через полчаса мы заметили у дороги группу африканцев банту, и я почувствовал себя вознагражденным за отказ от восхождения. Все африканцы были намного ниже среднего роста.
«Пигмеи?» — с надеждой в голосе спросил я Цезаря.
«Баамба, — ответил он. — Помесь пигмеев с банту. Они подпиливают себе зубы, чтобы заострить их».
Мы остановились и немного побеседовали с баамба. К моему восторгу, Цезарь довольно легко объяснился с ними.
Через несколько минут после разговора с баамба я убедился, что нахожусь в Африке, — Цезарь снял одну руку с руля, шлепнул себя по шее и сказал: «Цеце». У меня засосало под ложечкой, но Цезарь казался не слишком встревоженным. «Следите за ними, — сказал он. — Их всегда можно отличить по крыльям, которые перекрывают одно другое, как лезвия ножниц».
Лишь небольшой процент мух цеце переносит трипаносом ужасной сонной болезни. Оза Джонсон рассказывала мне, что ее тысячи раз кусали эти мухи, но она не заболела. Закон средних чисел был за меня. К тому же сонную болезнь можно излечить, если захватить в ранней стадии. Позже, в Кении, я слышал, что для лечения сонной болезни особенно полезен климат, подобный норвежскому. Дауни из известной «Охотничьей компании Кер и Дауни» болел сонной болезнью и выздоровел, поехав в Норвегию.
Мы пересекли границу Конго у Касинди. Таможенный чиновник, старый приятель Цезаря, осведомился о наших планах. Когда я сказал ему, что главная наша цель — увидеть и, если удастся, заснять гориллу, он сообщил мне новые правила об охране этих животных. «Никто не имеет права брать с собой огнестрельное оружие, направляясь в местность, где живут гориллы», — сказал он.
Услышав такую новость, я сказал Цезарю, что можно отложить покупку ружей, пока мы не побываем в горильем заповеднике. Цезарь согласился, выразив надежду, что до тех пор я постараюсь не рисковать, каких бы животных мы ни встретили. Но искушение пришло слишком быстро.
Таможенный чиновник рассказал нам, что прошлой ночью к реке Семлики прошли два стада — слонов и буйволов. «Их было слышно за милю, — сказал он. — Если вы догоните их, то сможете заснять что-нибудь интересное».
Чиновник послал с нами мальчика-африканца. Мы ехали к реке среди высокой слоновой травы, и я держал наготове аппараты. Автомобиль остановился на крутом берегу, и мы взглянули вниз. В жарких лучах солнца нежилось больше дюжины гиппопотамов.
Я спустился вниз, заснял их и, когда стал карабкаться обратно, услышал крик Цезаря и заметил огромного слона, приближавшегося к нам по краю обрыва. Он шел спокойно, не замечал ни нас, ни автомобиля, его уши ритмично покачивались в такт шагов. Но он был всего в двухстах ярдах и мог очень быстро покрыть это расстояние. Я прыгнул в автомобиль, и Цезарь завел мотор. Слон услышал, остановился и… ретировался.
«Видишь, — сказал я Цезарю, — если их не раздражать, они уходят».