По повстанческим отрядам был распространен приказ командира «Группы» № 10 от 16 сентября: «Панове отамани, старшини і козаки. Пробив час, коли ви повинні довести свою щирість в боротьбі за незалежність краю. На цих днях починається загальний рух. Як у вас, так і по іншим групам, повинно бути вирішено, чи починати 29-30 вересня рух тут, чи йти підтримати прикордонну смугу, котра почне першою і на котрій лежить велика відповідальність. З oгляду на наступний рух 30 вересня призначаю груповий з’їзд для вирішення плану руху та інших справ. Місцем з’їзду призначаю м. Звенигородку. На нараді бути всім командирам дивізій, полків і головам організації. В саму Звенигородку входити обережно, по кілька чоловік, щоб не викликати підозру. Командира кінної Холодноярської дивізії і отамана Завгороднього по указаному маршруту вести начальникові штабу сотнику Завірюсі. Подписал: Командуючий Чорноморською повстанською групою генштабу полковник Гамалія».
Чекисты продумали все таким образом, чтобы у атаманов не осталось ни капли подозрения: во-первых, в приказе указывалось, что их акция – часть Всеукраинского восстания. Во-вторых, что в группу входит не только 1-я Холодноярская дивизия, но и другие части, а это означало присутствие на съезде незнакомых атаманам людей, причем этих «незнакомцев» было вдвое больше, чем повстанческих командиров из Холодного Яра. А в-третьих, была конкретно указана цель съезда, что, по сути, было самым слабым местом приказа № 10.
Здравый смысл должен был подсказать Лариону Завгороднему: как можно говорить о Всеукраинском восстании, если атаманам дивизий и частей «Черноморской повстанческой группы» на планируемом съезде предлагалось самим решить вопрос о том, начинать ли восстание в районе их дислокации или же идти на помощь повстанцам в приграничной с Польшей и Румынией полосе. Такая постановка вопроса означала, что у Всеукраинского восстания нет ничего: ни плана боевых действий, ни верховного командования, ни главного штаба для координации общих боевых действий всех повстанческих формирований. Ответ напрашивался сам собой – никакого восстания не существует, а повстанческим командирам приготовлена западня.
Однако за несколько месяцев оперативной работы повстанческие командиры настолько поверили чекистам Гамалие и Завирюхе, что бдительность, осторожность и здравый смысл у атаманов отсутствовали, осталась лишь слепая преданность «отцам-командирам». Атаманы верили в свою мечту о Всеукраинском повстанческом восстании.
Согласно приказу № 10, 26 сентября 1922 года Денис Гупало, Мефодий Голик-Зализняк, Добровольский, Василь Ткаченко собрались у атамана Лариона Завгороднего, где их встретил его адъютант Тимофей Компанеец. На следующий день в расположение прибыл сотник Завирюха, который должен был сопровождать атаманов на съезд. Он предложил ехать поездом, но Денис Гупало, указав, что чекисты знают Завгороднего и Зализняка, – ехать под видом красноармейского отряда, так как отряд Завгороднего был экипирован в буденовскую кавалерийскую форму, что должно не вызывать сомнений. Это было первым отступлением от намеченного чекистами плана.
Переодетый чекист – сотник Завирюха все время просил ехать быстрее, указывая, что в противном случае, атаманы не застанут на месте генерал-хорунжего Андрея Гулого-Гуленко, командующего Южной повстанческой группой войск, куда входила «Черноморская повстанческая группа» полковника Гамалии (в это время Андрей Гулий-Гупенко был уже арестован). Повстанцы ехали быстро, под Журавкой их начал преследовать отряд красной кавалерии, но у Товмачевского леса они оторвались от погони, а ночью уже были у железнодорожной будки, места связи сопровождавшего их сотника Завирюхи. Отряд остановился, сотник пошел в будку и, вероятнее всего, там он уведомил по телефону полковника Гамалию о том, что планируемая поездка поездом не состоялась. Получив указания о том, как действовать дальше, чекист вышел из будки и сказал Лариону Завгороднему, что надо ехать в Звенигородку и на хуторах их встретит сам командующий, полковник Гамалия. Повстанцы с провожатыми двинулись к Звенигородке, и у хутора отряд остановился. Сотник Завирюха поехал дальше со своими спутниками, в город, а атаманов попросил подождать. Вскоре он вернулся с полковником Гамалией. Полковник поздоровался с атаманами и вручил Лариону Завгороднему записку от генерал-хорунжего Андрея Гулого-Гуленко, которой требовал быстрого прибытия на место встречи. Естественно, что атаман Ларион Завгородний почерка Гулого-Гуленко не знал, но у чекистов была информация о том, что в начале июля 1922 года Гулый-Гуленко был в Черном лесу и там встречался с Завгородним, Голиком-Зализняком и Денисом Гупало (последствии, на допросах, атаманы это не подтвердили). После знакомства атаманов с «полковником Гамалией», отряд днем въехал в Звенигородку и чекист пригласил Завгороднего и Голика-Зализняка к себе домой, на обед. Помывшись с дороги, атаманы сели за стол. Потом, после обеда, Гамалия передал Завгороднему оригинал приказа о назначении начдивом 1-й Холодноярской конной дивизии и карту района действий. К тому времени стемнело и можно было ехать «на съезд». Поехали на конспиративную квартиру, где якобы атаманов ждал генерал-хорунжий Гулий-Гуленко. Атаманы были арестованы без единого выстрела. Архивное дело Государственного архива Службы безопасности Украины 1136 хранит и до сих пор следственное дело 446/7971, где собраны уникальнейшие материалы этой классической контрразведывательной операции, проводившейся на всей территории Украины, а холодноярская операция была лишь ее частью. Дело в том, что Евдокимов и Фриновский эту задачу решали комплексно, и к началу 1923 года в Лукьяновской тюрьме, в двух ее камерах, содержались 42 повстанческих командира, ожидая суда, в том числе и атаманы Холодного Яра.
Тем временем, сочинив легенду о благополучном побеге, чекист-«сотник Завирюха» с подложным, фальшивым повстанческим отрядом продолжал «действовать», собирая туда оставшихся повстанцев после ареста их командиров. В Государственном архиве Полтавской области в фонде Р-7473 хранится дело 119, в котором есть донесение командира взвода Частей Особого Назначения с.Каменки, где указано, что в октябре 1922 года «… под строжайшим секретом удалось выяснить, что банда Завирюхи есть банда фиктивная, состоящая из красных и действует под видом банды для окончательного вылавливания рассеявшихся одиночных бандитов, оставшихся от банды Завгороднего и других банд». Как теперь говорят, Заверюха производил окончательную «зачистку» территории Черного леса и Холодного Яра.
Последний бой повстанческих атаманов
Суд над Ларионом Завгородним, Денисом Гупало, Мефодием Голиком-Зализняком, Трофимом Компанейцем, Василием Ткаченко, Константином Здобудь Воля, Иваном Ляшенко, Григорием Яковенко, Юрием Дробатковским, Леонидом Мушкетом состоялся 2 февраля 1923 года. Все атаманы, кроме Мушкета, были приговорены к высшей мере наказания, а Мушкет получил десять лет лишения свободы.
Холодноярских атаманов и их казаков содержали вместе, в камере № 1 Лукьяновской тюрьмы, на прогулку их не выводили, дверь камеры открывали редко, так как в ней были только смертники.
Утром 9 февраля, в половине девятого, ни что не нарушало порядка в Лукьяновской тюрьме: красноармейцы внутренней охраны разносили по камерам кипяток для чая. Казалось, ничто не предвещало того, что произошло в считанные минуты.
О последнем бою повстанцев в Лукьяновской тюрьме есть два свидетельства: рапорт начальника Лукьяновской тюрьмы Рихтера полномочному представителю И/Б Украины и начальнику Киевского отдела ГИУ, начальнику ОАЧ Фриновскому (его отыскал в Государственном архиве Службы Безопасности Украины историк Роман Коваль) и описание происходившего в книге писателя-историка Юрия Горлис-Горского – «Холодный Яр»).
В «Рапорте», датированном 10 февраля, написано следующее:
«В 8 часов 30 минут 9-го февраля
с/г кр(асноармей)цем внутреннего караула места заключения был подан обычный утренний кипяток в камеру № 1, где находилось 14 человек, приговоренных чрезвычайной сессией КГРТ к высшей мере наказания. Вырвав из рук кр(асмнармей)ца кипяток, один арестованный облил им кр(асноармей)ца, завладел его револьвером и выбежал из камеры. Отступая, кр(асноармее)ц поднял тревогу». На этом месте необходимо прервать текст рапорта, так как на самом деле повстанцы, вырвавшись в коридор, захватили караульное помещение с оружием, и начальник караула выстрелил в нападавших, подняв тревогу в тюрьме. «В это время остальные арестованные проникли из камеры в коридор, оттуда в канцелярию Тюрпода, где вооружились находившимися там 5 винтовками и открыли стрельбу из верхнего и нижнего этажа Тюрпода. Завязалась стрельба между караулом, своевременно вызванным и злоумышленниками. Прибыв экстренно на место происшествия, мной был отдан приказ расстреливать арестованных при первой (же) попытке к побегу. Двое арестованных через верхние окна проникли во двор Тюрпода и бросились бежать, но были тут же убиты наповал. В результате перестрелки оказалось: убит кр(асноармее)ц Дивизиона тов. Абросимов и ранены кр(асноармей)цы того же дивизиона Лисин, Смедякин и Беспамятный. Ранен надзиратель ПП и КОГПУ тов.Щербак. Убиты следующие арестованные при попытке уйти из Тюрпода (дается перечень на 38 фамилий)».