Мадлен неторопливо расстегивала кофточку, под которой, как он и ожидал, ничего не было.
— Кто был с тобой в лифте? — спросил Пол, загораясь при виде ее великолепных грудей.
— Лифтер.
— Он пожирал тебя глазами?
— О да.
— Что ты сделала?
— Вот что. — Мадлен подошла к кровати и, взяв его руку, положила себе на грудь.
Потом, лежа рядом с ней на ковре, Пол размышлял о лифтере. Он знал: в словах Мадлен нет ни грана правды, — но все-таки возбуждался от ее фантазий. Не то чтобы Мадлен была неспособна испытать силу своих чар на лифтере — просто лифт в «Блейке» был автоматическим.
— А ты? — спросила Мадлен немного погодя, принимая ванну. — Чем занимался? Есть какие-нибудь успехи на литературном фронте? Нашел агента?
Он придержал бритву и покачал головой.
— Нет еще. Какое твое первое задание?
— Понятия не имею. — Мадлен вытащила из воды покрытую радужными пузырьками стройную ногу. — Дейдра обещала позвонить.
— Значит, ты все-таки рассталась с десятью кусками?
— Пол, я ей верю. Она сказала, у меня редкий дар. Я поднимусь на вершину славы.
— Еще бы. За десять кусков можно сказать все что угодно. Чем ты будешь заниматься?
— Всем понемногу. Например, сниматься обнаженной…
Пол помрачнел.
— Смотри только, когда на тебя станут пялиться, не забывай, что ты — моя собственность!
Она закрыла глаза и запрокинула голову. Пол схватил ее за руки.
— Слышала, что я сказал?
— Слышала, — промурлыкала Мадлен. — Скажи это еще раз!
Он покрыл ее руки поцелуями.
— Ты достала меня, Мадлен Дикон. Я никогда не чувствовал ничего подобного — ни с одной женщиной. Я тебя обожаю.
Она тихо лежала в ванне; слова Пола казались ей утонченными ласками.
— Мы вместе, — выдохнула она. — Прославленная красавица и знаменитый писатель. Мы покорим весь мир!
Про себя она добавила: «И эта курица Мэриан будет кусать себе локти. Так ей и надо!»
Пол отпустил ее руки. Она открыла глаза.
— В чем дело?
— Твоя красота сама говорит за себя, Мадлен, но вдруг из меня не получится писателя?
Выскочив из воды, она обвила его шею руками.
— Получится, я уверена! Просто для этого нужно время.
— Нельзя исключить неудачу. Нет-нет, молчи, я хочу, чтобы ты подумала. Не могу высказать, как меня трогают твои честолюбивые замыслы. Я и сам хочу забраться на самый верх. Но нужно быть готовым и к поражению. Спроси себя: будет ли тебе нужен несостоявшийся писатель? — Он поцеловал ее в кончик носа, высвободился и хотел отойти, но, увидев выражение ее лица, вернулся и нежно поцеловал в губы.
Но что бы она ни делала с его сердцем, Пол был намерен довести спектакль до конца. Сделаны первые шаги; сцена готова для чего угодно. Мадлен — инструмент; он станет играть на ней, баловать и наказывать ее. Она будет его рабой, его мелодией, пока не смолкнет музыка.
Глава 9
На Центральном вокзале Флоренции Дейдру никто не встретил. Майское солнце припекало как раз в меру, поэтому она решила пройтись пешком, чтобы вновь насладиться самым любимым городом на свете.
Когда Дейдра добралась до здания на левом берегу Арно, ставни были закрыты. Как глаза, подумала она, всматриваясь в балкон со стальными ажурными перилами и цветущей в горшках геранью. Она открыла дверь парадного своим ключом и поднялась по пыльной каменной лестнице на третий этаж. Квартира встретила ее полумраком и спертым воздухом. Дейдра открыла окно и выглянула, чтобы полюбоваться видом на реку. В квартиру вместе с потоком золотых солнечных лучей ворвался неумолкающий гомон флорентийских улиц. Это бесспорно была квартира художника. На губах Дейдры появилась снисходительно-гордая улыбка. Большая часть картин была ей незнакома, но она узнавала отдельные детали, взятые у Беллини, Джорджоне, Карпаччо и других мастеров Возрождения. Здесь же висели эскизы, выполненные углем или карандашом; по запаху она догадалась, что недавно он работал темперой.
В спальне было пусто; кровать не разобрана. Дейдра вздохнула. Как бы не прождать напрасно.
Он приехал в полдень следующего дня. Дейдра была в ванной — стирала его одежду и вывешивала за окном для просушки.
— Ах, cara[5]. Ты заботишься обо мне, а я забыл о твоем приезде.
— Где ты пропадал?
Он был небрит; изысканный черный костюм помят и осыпан мраморной крошкой.
— В мастерской. Было много работы. — Он коснулся ее подбородка и заглянул в глаза. — Понимаешь?