Губы Сентака расплылись в едва заметной улыбке.
– Например, на Мэн-Арди, – предложил Андюс.
– Нет, только не на него.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу одним ударом убить сразу двух зайцев.
– Выкладывайте.
– Если юный Давид умрет насильственной смертью, власти сразу станут искать, кто может быть заинтересован в том, чтобы сжить его со свету.
– Пожалуй, только я уже ничего не понимаю.
– Почему?
– Потому что в смерти Давида заинтересованы вы.
– Вы ошибаетесь.
– Как это «ошибаюсь»? – воскликнул Андюс, заливаясь смехом.
– Несомненно.
– Тогда объясните, в чем заключается моя ошибка.
– Вы забываете о том, что не я унаследую состояние Давида.
То, что предводитель злодеев разглядел в душе собеседника, его не на шутку испугало.
– Верно, – сказал Семилан, лицо которого приняло какое-то неопределенное выражение, – его унаследуют мадам Сентак.
– И что из этого? – поинтересовался Андюс.
– Это же проще простого, – продолжал Семилан, – если мы провернем это дело, у полиции будут все основания полагать, что это мадам Сентак, позарившись на деньги Давида, помогла ему отправиться на тот свет.
Сентак в ответ на это и рта не раскрыл. Андюс смотрел на него почти в испуге.
– Впрочем, – продолжал молодой бандит, больше не смеясь и не сводя с Сентака горящего взора, – это предположение не выдержит никакой критики, мадам де Сентак, будем надеяться, снимет с себя все обвинения и эта история ее ничуть не запятнает.
– Но только в том случае, – добавил Сентак, – если против нее не будет улик, причем в количестве, не позволяющем уйти от ответственности.
Даже чудовища, и те любят своих самок. Услышанное повергло Андюса в неподдельный ужас.
Но он подумал о миллионе и вскоре уже оправился от охватившего его волнения.
– Давайте расставим все точки над «i», – сказал он.
– Как вам будет угодно, – прошептал Сентак.
– Вы хотите сказать, что мы должны расставить вокруг мадам де Сентак несметное количество ловушек и обеспечить множество отягощающих обстоятельств с тем, чтобы общественное мнение, которое ныне чтит ее и уважает, в конце концов обвинило ее и прокляло…
– А также вынесло ей свой приговор, еще до судей…
– Недостатка в которых не будет, – добавил бандит. – Право же, господин Сентак, а вы намного сильнее меня.
– Вы мне льстите, – надменно ответил тот.
– Нет, правда.
– Но здесь у вас есть приятель, обладающий, на мой взгляд, незаурядным умом, – продолжал муж Эрмины, указывая на Семилана. – Поверьте мне, он вполне заслуживает повышения.
«Еще более незаурядным, чем ты думаешь», – подумал Семилан, губы которого вновь растянулись в дружелюбной улыбке.
– Ваш план, сударь, замечателен, – продолжал Андюс. – Но он содержит великое множество деталей, над которыми нам нужно будет немного подумать. В подобных вопросах ничего нельзя пускать на самотек, поэтому взяться за дело всерьез мы сможем только через пять, а то и шесть недель…
– За это время можно будет соткать паутину, в которую и попадется мадам де Сентак, – добавил Семилан.
– Я не тороплюсь, – заметил Сентак.
– В таком случае где мы с вами увидимся?
– У Совиной башни.
– Когда?
– Через две недели.
– Договорились. Но предупредите меня о точной дате и времени вашего посещения, потому как кто-то из верных мне ребят, приняв вас за слишком любопытного гостя, вполне может, так сказать, по неосторожности, выстрелить вам в голову.
– Об этом не волнуйтесь.
– Ну уж нет, об этом я как раз буду волноваться, ведь вы в моих глазах представляете собой премилый миллион франков.
– Говорю вам, не стоит беспокоиться. Я окажусь рядом с вами, в главном подземелье Руке, еще до того, как ваши люди заподозрят о моем присутствии.
Глаза Андюса широко распахнулись от удивления.
– Да-да, дело обстоит именно так, – холодно промолвил Сентак.
Юный Семилан улыбался своей самой замечательной улыбкой. Через несколько минут слово вновь взял Сентак: – Андюс! – приказным тоном сказал он.
– Что вам угодно? – спросил бандит, которого будто оторвали от его мыслей.
– Где мы сейчас находимся?
– Рядом с Борешским мостом.
– Что-то непохоже.
– Почему?
– Потому что…
Сентак осекся на полуслове и, казалось, внимательно прислушался.
– Пока еще нет, – сказал он.
Затем вернулся к разговору.
– Я не просто так приказал вашим людям постоянно что-то петь, пока они будут тащить на себе барку.
– О чем это вы?
– В засаде меня дожидается человек, для которого это пение будет сигналом, и он должен будет ответить. Слушайте.