Все замолчали.
– Разве вы не слышите звуки рога, которым пользуются сборщики винограда? – спросил муж Эрмины.
– Слышу, – ответил Семилан, – только что я его действительно услышал.
Андюс не проронил ни звука.
– Да-да! – продолжал Сентак. – Теперь я слышу его совершенно отчетливо. Андюс, велите высадить меня на берег.
– Повинуюсь вашим приказам.
– Вы хорошо запомнили наш сегодняшний разговор?
– Разумеется! – ответил бандит.
– Ничего из него не забудете?
– Думаю, нет.
– Через две недели ждите меня с визитом.
– Решено. Семилан высадит вас на берег.
Кланяться друг другу собеседники не стали. Выражения вежливости между подобными людьми были совершенно излишни.
Но перед тем как подняться на мостик барки по очень крутой лестнице, Сентак подошел к койке и взял Маринетту на руки.
– Что вы делаете?
– Уношу ее с собой, черт возьми!
– Куда это?
– Мэтр Андюс, вы слишком любопытны.
– Но…
– Я заплатил вам за сегодняшнюю ночную вылазку?
– Да.
– Чего же вы еще хотите? Остальное – не ваша забота. У вас есть один недостаток, который в один прекрасный день обернется бедой – вы слишком склонны совать нос в дела, которые вас совершенно не касаются.
С этими словами Сентак, несомненно, наделенный недюжинной физической силой, поднял, как перышко, спящую девушку.
С этой ношей на руках он сел в шлюпку, в которой Семилан собирался доставить его на сушу.
– До скорого, Андюс, – вполголоса молвил он.
– До свидания, сударь, – сказал безногий, схватившись за борт и подтянувшись на руках.
– Отчаливаем? – спросил Семилан.
– Отчаливаем, – ответил ему Сентак.
После двух гребков веслами шлюпка причалила к берегу, и Сентак с юной девушкой на руках сошел на сушу.
Едва сделав пару шагов по протоптанной бурлаками дорожке, он издал условный свист. В то же мгновение к нему подошел широкоплечий малый очень высокого роста и произнес несколько слов на незнакомом языке.
Сентак ответил ему на том же наречии. Тогда колосс взял у него девушку и без всякого труда понес на руках.
Мужчины и юное создание, ими похищенное, вскоре растворились в тумане.
Взмахнув пару раз веслами, Семилан причалил к барке, на которой его дожидался Андюс.
Когда предводитель бандитов увидел, что его приятель вернулся, он крикнул бандитам, тащившим сапину на себе: – Теперь давайте поживее!
Те с силой налегли на канат, и барка Андюса от этого их порыва поплыла быстрее.
Андюс с Семиланом сели рядышком на носу суденышка и заговорили.
Нетрудно догадаться, что предметом их беседы было не что иное, как визит де Сентака и сказанные им слова.
Бандиты единодушно признали, что муж Эрмины их очень удивил.
Они говорили тихо, чтобы их не мог слышать человек за штурвалом.
– А он сильнее нас, – сказал Андюс, – ему удалось меня напугать.
– Это так красноречиво было написано на твоей физиономии! Ты совсем не владеешь собой.
– Я не владею?
– Ну, разумеется.
– Но-но, желторотый птенец!
– Ну вот! Ты уже сердишься. В тебе, мой дорогой Андюс, слишком много гордыни. Ну что тебе с того, что этот тип напустил на себя важный вид, вообразил хозяином положения и решил покомандовать?
– Но ведь…
– Лично мне показалось, что этим важничаньем в данном случае он только доказал свою глупость. А ты оказался умнее его.
– Почему это?
– Потому что мы его разговорили! Это позволило нам узнать множество вещей, которые он до этого скрывал.
– О чем это ты?
– Помимо прочего, о том, через какие подземелья он добирается до Совиной башни.
– Ха! Это не имеет значения. Он посмеялся над нами.
– Нет, это мы можем над ним посмеяться.
– Как?
– Он сказал тебе, чего от нас ждет?
– Да.
– Он хочет, чтобы Давид с нашей помощью умер, причем так, чтобы в преступлении обвинили мадам де Сентак?
– Так оно и есть.
– И чтобы его самого, отца двухлетнего мальчика, назначили опекуном. В этом случае он сможет тратить полученное состояние, как ему заблагорассудится.
– И что это нам дает?
– Как это что? Он же дает миллион!
– Да? А тебе что, миллиона хватит?
– На свете полно людей, которые удовлетворились бы и гораздо меньшей суммой.
– Мой бедный Андюс, ты явно рожден не для великих дел. Знаешь, выставлять на посмешище полицию у тебя получается восхитительно, кроме шуток. Но ты не понимаешь ровным счетом ничего ни в нашем деле, ни в серьезных операциях.
– Но-но! То меня еще учить будешь.
– Я? Нет. Но я никак не могу удержаться от мысли, что этот миллион, от которого у тебя так широко распахнулись глаза, Сентак нам не даст.