Без мяса отвар, из тыквы лапша и жидкая каша к тому же, Соленые овощи, соевый сыр — что может на свете быть хуже! Пусть черной муки на пампушки отвесят мне сто тысяч цзиней скорее, Начинкой мясною в пампушки мои возьму я пять тысяч злодеев. И тут уж ошибки не будет никак – о-го-го! Не будет никак – о-го-го! Не хватит муки – оставшийся фарш и с солью я слопать сумею!
Настоятель (говорит). Сюцай Чжан посылает тебя с письмом в Пугуань. Хватит ли у тебя для этого смелости?
Хуэй-мин (поет).
На мотив «Если бы стать сюцаем».
Ты спросил: я, негодный, найду ль в себе смелость, чтобы в этот отправиться путь? Я прошу, о учитель, с посланием этим ты отправить меня не забудь. Ты мне скажешь: повсюду на юг от Ковша полководец Фэй-ху знаменит — Да ведь этого парня разврат, Вожделенье, которым горит, Не могу и сказать, до чего мне претят!
Чжан (говорит). Ведь ты ушел от мира, как же ты можешь не читать сутры, не чтить наставления? Почему все время лезешь в драку?
Хуэй-мин (поет).
На мотив «Катится узорный мяч».
Речи по сутрам вести не умею, От поучений всегда в стороне я. Заново в сталь оковал свой монашеский нож, Посох железный начистил — даже пылинки на нем не найдешь. Будь то мирянин, монах ли святой, Женщина или мужчина какой — Все они, постным набив животы, в кельи укроются, как дураки, Дела им нет, что обитель скоро охватят огня языки. Только один есть ученый и воин где-то за тысячу ли. Это письмо я ему передам, — скажет о бедах бумага, — Страха не зная, он вспыхнет отвагой!
Чжан (говорит). А если разбойник не даст тебе пройти, что ты будешь делать?
Хуэй-мин (говорит). Это меня-то он не пропустит? Будь спокоен! (Поет.)
На мотив «Белый аист».
Пошлите-ка шраманов, чтобы поднять заслон бунчуков и знамен, Пусть палками бьют молодцы по котлам, поднимут воинственный звон, Монахов рядами постройте, как будто на бой, А я, словно гвоздь, пройду через стан воровской!
На тот же мотив.
От тех, кто подальше, расчищу я путь, железным ударив жезлом; От тех, кто поближе, избавлюсь, взмахнув своим монастырским ножом; Кто мал – подлетит, когда его двину ногой; Высокий согнется, как врежусь в живот головой.
На тот же мотив.
Я только взгляну – и от их голосов морские взметнутся валы; Я только их трону – от гомона их дрожать будут камни скалы; Ступлю – и от криков качнется земля под ногой; Ударю – от воплей нарушится неба покой.
На мотив «Резвится дитя».
Я всегда был свиреп, я не знаю преград, Я не ведаю дрожи, неведом мне страх, Мне отвага дана — не устану вовеки от драк. Как железному, мне нипочем тумаки, я всегда несгибаем и прям, И не буду качаться я взад и вперед, подражая траве и цветам. Среди этих воров будет ужасом каждый объят, — Если нож или меч занесен у меня, Перед кем своего поверну я коня?
На тот же мотив.
Я лишь твердых ищу, мягкотелых бегу, Ем лишь горькое, сладкого есть не могу. Ты задумал жениться? — я знать не желаю о том, Но коль эту орду полководец твой Ду не отгонит копьем и мечом, Коли зря поручился почтеннейший Чжан за свободу красотки сейчас, Если речь моя – ложь, если после надую я вас, Если только все эти слова мои – вздор, Пусть покроет меня небывалый позор!
(Говорит.)
Давайте же письмо и ждите вестей. (Поет.)
Заключительная ария
Пусть гром барабанов мне бурей проложит дорогу, Пусть клич ваш взовьется, мощь Будды призвав на подмогу. Поймете вы все, что такое герой, туда посмотрев из-под шитого флага, — Злодеев пять тысяч, но я и один сумею сейчас сокрушить их отвагу.
(Уходит.)
Чжан (говорит). Теперь вы, сударыня, и вы, настоятель, можете быть спокойны. В день получения этого письма до нас обязательно дойдут добрые вести. Как говорится,