Хун-нян (поет).
На мотив «Снимаю рубашку».
От такого ребенка служанка защититься не может. Как умеет она вмиг речами своими меня уничтожить! Волю гневу дала и как будто даже думать о Чжане забыла, И на многих девиц как две капли воды она стала похожа.
(Подбирает письмо, поет.)
На мотив «Сяо Лянчжоу».
Сон о тебе он, пробудившись, один вспоминает, Есть забывает, лишился покоя. В пятую стражу под тонкой одеждой стужа несносна ночная, Сладить не может с тоскою, И в одиночестве слезы струятся рекою.
На тот же мотив.
Так же, как видеть Чэньгоу, тщетно о свадьбе мечтать им теперь, Все же открытой я боковую оставила дверь. Пусть не погибнет их свадьба навеки — я об одном лишь мечтаю, Свадебный пир им готовлю, Будто бы сваха, все их прорехи латаю.
(Говорит.)
Если я не пойду сейчас к нему, она скажет, что я ее ослушалась. Студент этот тоже ожидает от меня новостей. Пойду скорее. (Уходит.)
Чжан (входит, говорит). Письмо послано с Хун-нян, но она до сих пор не вернулась. Мое послание непременно должно принести мне успех, и я все жду, когда придет Хун-нян.
Хун-нян (входит, говорит). Спешу с ответом к господину Чжану. Ах, барышня, у тебя всегда был такой мягкий нрав. Кто бы мог сегодня ожидать такого гнева после того, как вчера ты была так грустна! (Поет.)
На мотив «Цветы граната».
В этот вечер, когда у покоев твоих абрикос отряхнул все цветы, Когда сам он как будто стыдился своей наготы, Меж прозрачной росою и ясной луной песней циня пленилася ты. Когда сумрак ночной был вчера недалек, Но весенний тебя не пугал холодок, И едва не решилась ты пищу свою без остатка отдать для певца, Почему же, скажи мне, тогда потерять своего не боялась лица? Почему ради юноши, что беззаветно красотою твоей околдован, Превратиться в скалу Ожидания мужа за стеною была ты готова?
На мотив «Сражающиеся перепела».
Ты «тучи и дождь» призывала сама, Устроила я передачу письма. Одни лишь чужие прорехи ты видишь, много ль в твоих-то поступках ума? Ты после того, как узнала, что можно пребольно обжечься, любя, — Что это – разврат, убедила себя.
(Говорит.)
«Разве это можно! Ведь мы с господином Чжаном должны быть братом и сестрой!» (Поет.)
Ты это другим объясняешь в цветистых словах и в искусных речах.
(Говорит.)
А когда никого нет, так только о Чжане и думаешь! (Поет.)
Оставшись одна, ты тоскуешь, в бровях твоих горе и слезы в очах.
(Видит Чжана.)
Чжан (говорит). Ты пришла! Ну, генерал, поддерживающий небо, каковы твои подвиги?
Хун-нян (говорит). Не говорите глупостей, сударь, я не справилась с порученным делом.
Чжан (говорит). Мое письмо – талисман, который должен принести нам свадебные поздравления. Ты, верно, нарочно не очень старалась.
Хун-нян (говорит). Я не старалась? По правде говоря, мне так приятно было слушать твое письмо! (Поет.)
На мотив «Поднимаюсь в светлицу».
Видно, судьбой такой жребий вам дан,Разве для вас не старалась Хун-нян?Стало письмо это вам приговором:В ту же минуту она рассудила,Чтобы схватили меня, будто вора.Если б своими глазамиВы это видели сами,То на меня перестали б сердиться.
(Говорит.)
Вы, сударь, сами виноваты, потому что преступили правила приличия. В чем же тут моя вина? (Поет.)
Вашей служанке за все чуть не пришлось головой поплатиться.
На тот же мотив.
Вам не встречаться теперь, одномуБольше не видеть другого.Меркнет над западным флигелем месяц,Феникс покинул навеки Циньлоу,Тучи в Ушань не опустятся снова.Вам не являться – приказ,Мне не являться – приказ.Зря вы краснеете так, осердясь, —Больше вино никому пить не захочется в лавке у вас.