Четвертая ария от конца
Я никому не скажу о тоске, Пусть это горе моим только будет. Синее небо глядит равнодушно, если терзаются люди. Слезы мои Хуанхэ переполнят, и разольется река, Гор Хуашань три высоких вершины книзу придавит тоска, К западу башню склониться заставит печаль Той, что все смотрит на ивы по дамбам Древней дороги, стремящейся вдаль.
Третья ария от конца
Я весела была, с милым встречаясь, Горько рыдаю, одна возвращаясь. Что я увижу, под полог мой тонкий нынче вернувшись одна? Грело вчера одеяло зеленое, благоухала весна, Холодом ныне узор его веет, ждать я вас буду без сна. Сил не найти, чтобы расстаться мне с вами. Вижу, как милый садится в седло, — Брови сомкнулись, не сладить с слезами.
Чжан (говорит). Что вы мне прикажете при расставанье?
Ин-ин (поет).
Вторая ария от конца
Вы не горюйте, что счастье идет стороною, Только б меня вы не сменили другою. Пусть не забудут, что жду я вестей, гуси и рыбы весною. С вещим луанем одно за другим письма мои полетят. Не говорите: «Без имени в списках не возвращусь я назад». Помните только всегда: В чуждых краях увидавши цветник, Не заезжайте, прошу вас, туда.
Чжан (говорит). У меня даже и в мыслях такого нет. Кто же может сравниться с вами?
Ин-ин (поет).
Первая ария от конца
Синие горы пересекли ему путь. Редкий лесок что-то мне больше не мил. Мглой предзакатной прозрачный дымок нас друг от друга закрыл. Солнце склонилось над древней дорогой, он уж не слышит меня. Зреют колосья под ветром осенним, слышу я ржанье коня. Что же я медлю, не сяду в повозку мою? Вместе мы были – зачем торопились? Он ведь уехал – что ж я-то стою?
Хун-нян (говорит). Хозяйка давно уехала, поедем и мы домой, сестрица!
Ин-ин (поет).
Заключительная ария
Одни только горы теснятся повсюду вокруг. В закатных лучах взмах плети мне чудится вдруг. Наполнили сердце мое все тревоги, которые людям сродни, — Да разве на крошечной этой повозке уместятся сразу они?
Ин-ин и Хун-нян уходят.
Чжан (говорит). Слуга гонит коня – и вот уж я проехал целый перегон. Пора искать ночлег.
Слезы бегут вслед за текущей рекою; Мчится тоска быстро, как вольные тучи.
(Уходит.)
Чжан (едет на коне, с ним Цинь-тун; говорит). Я отъехал от Пуцзюня на тридцать ли. Вот уж предо мной харчевня «Мостик». Переночую здесь, а завтра снова пущусь в дорогу. Этот конь ни за что не хочет спешить!
Ударом плети тороплю усталого коня; Несу тоски тяжелый груз, о ней стихи слагаю.
(Поет.)
На мотив «Свежая вода».
Вечер скрывает обитель Пуцзю, он ее в тучи одел. С милой разлука тяжка. Осень… Желтеющий лес поредел. Конь не спешит, думы ленивы мои, Ветер крепчает, гусь впереди пролетел. Как бесконечно страданье мое! Вот и настала первая ночь без нее.
(Говорит.)
Подумать только, как вчера мне было хорошо! Кто бы сказал, что сегодня я буду тосковать? (Поет.)
На мотив «Изящен каждый шаг».
Вчера лишь густой аромат орхидеи струило на нас одеяло. Склонясь на подушку из алого шелка-коралла, Щекою прижался я к ней И все до одной сокровенные тайны узнал у любимой моей. Из тучи-прически нефритовый свесился гребень, Как месяца серп, едва появившийся в небе.
(Говорит.)
Вот мы и доехали. Эй, в харчевне! Где у вас слуга?
Слуга (входит, говорит). Господин чиновник может снять у нас лучшую комнату.