Западный флигель, где Цуй Ин-ин ожидала луну [litres]

(Говорит.)

С тех пор как он уехал, Хун-нян, одежда висит на мне, словно она с чужого плеча.

Хун-нян (говорит). Поистине, сестрица, «тонок твой стан – платье просторно любое».

Ин-ин (поет).

На мотив «Повешена цепь золотая».

  Моя нижняя юбка, как цветами граната,
  От румян со слезами
      украшается ночью узором.
  Я стянула завязки на поясе туго,
  Запахнула одежду,
      от людских укрывая их взоров.
  Оторвались жемчужины от рукавов —
  От струящихся слез
      мой рукав ароматный размок.
  Опечалены брови у девушки-ивы,
  И сама-то я ныне
      худа, словно желтый цветок.

Цинь-тун (входит, говорит). Согласно тому, что сказал мой хозяин, это письмо я должен отдать барышне. Только что на половине хозяйки я видел старую госпожу. Как она была рада! Теперь старая госпожа послала меня к барышне – и вот я у внутренних покоев. (Кашляет.)

Хун-нян (спрашивает). Кто это там снаружи? (Смотрит, видит Цинь-туна, смеется, говорит.) Когда ты приехал? А ведь об этом можно было догадаться!

      Фитиль нагорел
          в светильнике ночью вчера,
      Сороки трещат
          на ветках сегодня с утра.

А моя-то сестрица так убивается! Ты один или старший брат тоже приехал?

Цинь-тун (говорит). Старший брат теперь чиновником стал, а меня послал сюда с письмом.

Хун-нян (говорит). Обожди здесь, я скажу барышне, а потом ты войдешь. (Видит Ин-ин, смеется.)

Ин-ин (говорит). Что случилось с этой девчонкой?

Хун-нян (говорит). Какая радость, какая радость, сестрица! Наш зять стал чиновником!

Ин-ин (говорит). Эта девчонка видит, как я горюю, и нарочно обманывает меня.

Хун-нян (говорит). У дверей стоит Цинь-тун. Он уже видел хозяйку, и она прислала его к тебе, сестрица! От нашего зятя есть письмо!

Ин-ин (говорит). Мне стыдно сознаться, но я все надеялась: придет день, и я смогу приказывать Цинь-туну. Скажи ему, чтобы он вошел.

Цинь-тун видит Ин-ин.

Ин-ин (говорит). Когда ты выехал из столицы, Цинь-тун?

Цинь-тун (говорит). Тому уже больше месяца. Когда я уезжал, старшего брата как раз собирались водить по улицам – верно, палками бить.

Ин-ин (говорит). Этот болван ничего не понял. Ведь первого кандидата зовут показаться народу, и он три дня разъезжает по улицам.

Цинь-тун (говорит). Все как раз так, как вы говорите, сударыня. А еще у меня письмо есть.

Ин-ин (берет письмо, поет).

На мотив «Золотая хризантема».

   Думалось мне, что, когда он уедет,
       справлюсь с любовью моею.

   Только успела письмо получить,
       боль моя стала сильнее.
   Он обещал мне вернуться,
       но слово сдержать он не хочет.
   Молча склоняюсь на грудь головою —
   Лишь получила письмо я,
   Слезы застлали мне очи.

(Вскрывает письмо, поет.)

На мотив «Тыква-горлянка с лекарством».

   Когда я посланье
       вскрываю – текут мои слезы,
   Когда он посланье
       писал – его слезы лились.
   Я думаю, долго текли его слезы,
       покуда он взялся за кисть,
   И слез его капли на этом письме
       ко мне от него добрались.
   К следам его слез
       прибавились слезы мои —
   Воистину, в этом посланье друг друга
       тоски покрывают слои.

(Читает письмо.)

«Чжан Гун, стократно склоняясь в поклоне, почтительно обращается к Вам, своей любимой, услаждающей очи людей. С тех пор как поздней осенью мы расстались, промелькнуло полгода. Благодаря покровительству моих предков на небесах и добродетелям моей мудрой супруги на этой земле, я добился первого места на экзаменах. Ныне я остановился на постоялом дворе „Призвание мудрых“ и ожидаю указа о назначении на должность, написанного высочайшей кистью. Опасаясь, что старая госпожа и моя мудрая супруга будут горевать обо мне, я специально велел Цинь-туну, взяв письмо, спешить с этой вестью – так я надеюсь рассеять Ваши заботы. Хотя я, недостойный, и далеко от Вас, но сердце мое постоянно с Вами. Досадую только, что не можем мы вместе парить, подобно птицам цзянь, и соприкасаться телами, подобно зверям ан. Тот, кому досталось столь славное имя и столь малая благосклонность Ваша, если сказать правду, грешит тем, что редко приходит к нему желание наесться досыта. В другой день, когда мы встретимся, долгом почту отблагодарить Вас. На этом кончаю. Еще сочинил я четверостишие, которое и предоставляю Вашему чистому взору: