Итак: является ли 2011 год «годом пробуждения радикальной политики эмансипации во всем мире» (цитируя Жижека) или пробуждения идеала общества, «основанного на общественных отношениях» (цитируя Хардта и Негри), или это год, в котором даже традиционные круги левых молчат или потворствуют злодеяниям колониалистов или неоколониалистов? Составляя свой баланс и полностью игнорируя судьбу, уготованную колониальным народам, Жижек, Хардт и Негри воспроизводят и еще больше расширяют фундаментальный предел западного марксизма. С этой точки зрения успех, которым в настоящее время пользуется прежде всего Жижек, свидетельствует не о возрождении, а о последней вспышке западного марксизма. Устранение колониального вопроса является неотъемлемой частью теоретической и политической платформы словенского философа: существующий мир, далекий от того абсолютно Другого, на который надеются или о котором мечтают, полностью подчинен капитализму; Не имеет смысла проводить различие между империалистическими и колониальными державами и странами, которые недавно освободились от колониального господства и которые все еще методом проб и ошибок пытаются преодолеть свою отсталость, добиться полной независимости, в том числе и на экономическом уровне, и создать себе политические институты, соответствующие их экономическим и социальным условиям и геополитическому положению. Жижек не менее враждебно, чем Арендт, относится к категории стран третьего мира. На самом деле он более радикален. Его ирония остра по отношению к тем странам, которые, ссылаясь на революционную идеологию, а иногда и на марксизм, размахивают флагом антиимпериализма: классовая борьба больше не будет рассматривать в качестве главных действующих лиц «капиталистов и пролетариат в каждой стране», а будет происходить в международных рамках, сталкивая государства друг с другом, а не социальные классы; Таким образом, марксистская «критика капитализма как такового» сводится и деформируется в «критику «империализма»», которая упускает из виду самое главное, а именно капиталистические производственные отношения (Жижек 2007, стр. 2 и 5). Как только категории третьего мира, империализма, антиимпериализма будут устранены, то в настоящее время единственным разумным различием будет различие между «авторитарным капитализмом» и неавторитарным капитализмом. К первой категории следует в первую очередь отнести Китай (Ћiћek 2009c, стр. 131), но сюда можно также включить Вьетнам и, возможно, саму Кубу, учитывая ее недавнюю открытость рынку и частной экономике (по крайней мере, в основном капиталистической). В любом случае сюда следует включить страны «Латинской Америки», характеризующиеся «популистским капитализмом», склонным к каудилизму и авторитаризму (Жижек 2009а, стр. 450). Если присмотреться, то можно увидеть, что вновь появляется презираемое словенским философом различие: между Третьим миром, с одной стороны, и капиталистическим Западом (с традициями и устойчивыми колониальными тенденциями) — с другой; Только теперь это различие вновь преподносится в исключительном свете либерального Запада, который становится образцом, к которому должны стремиться страны третьего мира. Итог: видение Жижека ничем не отличается от самосознания правящих классов Европы и США. Наблюдение такой конвергенции само по себе не является опровержением. Однако сам словенский философ дает опровержение. Он сообщает о директиве, данной Киссинджером ЦРУ с целью дестабилизировать Чили Сальвадора Альенде («Заставить экономику кричать от боли»), и подчеркивает, как эта политика продолжала осуществляться против Венесуэлы Чавеса (Losurdo 2013, chap. XI, § 7). Однако при этом обходят стороной вопрос, который тем не менее необходимо задать: почему Венесуэлу Чавеса и Мадуро следует считать более «авторитарной», чем страну, которая стремится всеми средствами ее дестабилизировать и подчинить себе и которая претендует на осуществление своей диктатуры в Латинской Америке и мире? Конечно, с точки зрения самосознания либерального Запада, деспотизм или авторитаризм, осуществляемый в ущерб колониальным народам, не имеет значения. Следуя этой логике, в своей инаугурационной речи в начале своего первого президентского срока Билл Клинтон восхвалял США как старейшую демократию в мире: не обращал внимания на порабощение чернокожих и экспроприацию, депортацию и истребление коренных народов. Жижек переходит к аналогичной, столь же произвольной абстракции, даже не задаваясь вопросом, не стимулирует ли авторитаризм Вашингтона каким-то образом авторитаризм Каракаса.