Более десяти лет спустя, выступая накануне провозглашения Народной Республики, Мао переписал историю своей страны. В частности, в нем упоминается сопротивление державам, которые были главными действующими лицами Опиумных войн, восстание тайпинов против маньчжурской династии или «против Цин, слуг империализма», война против Японии в 1894-95 годах, «война против агрессии объединенных сил восьми держав» (последовавшая за Боксерским восстанием) и, наконец, «революция 1911 года против Цин, лакеев империализма». Столько сражений, столько поражений. Как объяснить тот разворот, который происходит в определенный момент? В течение длительного времени этого движения сопротивления, то есть на протяжении более семидесяти лет, с Опиумной войны 1840 года и до кануна Движения 4 мая 1919 года, у китайцев не было идеологического оружия для защиты от империализма. Старое и незыблемое идеологическое оружие феодализма было повержено, вынуждено было уступить дорогу и объявлено неиспользуемым. За неимением лучшего китайцы были вынуждены вооружиться идеологическим оружием и политическими формулами, такими как теория эволюции, теория естественного права и буржуазная республика, заимствованными из арсенала революционного периода буржуазии на Западе, на родине империализма [...], но все эти идеологические орудия, как и орудия феодализма, оказались очень слабыми и в свою очередь должны были уступить, были изъяты и объявлены неиспользуемыми. Русская революция 1917 года знаменует собой пробуждение китайцев, которые узнают что-то новое: марксизм-ленинизм. Коммунистическая партия родилась в Китае, и это эпохальное событие [...]. Изучив марксизм-ленинизм, китайцы перестали быть интеллектуально пассивными и взяли на себя инициативу. С этого момента период в современной мировой истории, когда на китайцев и китайскую культуру смотрели с презрением, должен был закончиться (Мао Цзэдун 1949/1969-75, т. 4, стр. 469-70 и 472). Если на Западе коммунизм и марксизм являются истиной и оружием, наконец-то найденным для прекращения войны и искоренения ее корней, то на Востоке коммунизм и марксизм-ленинизм являются истиной и идеологическим оружием, способными положить конец ситуации угнетения и «презрения», навязанной колониализмом и империализмом. Это исследование началось еще во времена Опиумных войн, еще до формирования марксизма-ленинизма и даже марксизма как такового (в 1840 году Маркс был еще студентом университета). Не марксизм вызвал революцию в Китае; точнее, это светское сопротивление, продолжающаяся революция китайского народа, которому после долгих и утомительных поисков наконец удается полностью осознать себя в марксистской или марксистско-ленинской идеологии и положить конец колониальному господству. Через несколько дней после только что увиденного положения Мао заявил: «Мы больше не будем нацией, подвергающейся оскорблениям и унижениям. Мы восстали [...] Эпоха, когда китайский народ считался нецивилизованным, теперь закончилась» (Мао Цзэдун 1949/1998, стр. 87-8). Вернемся к «делегату Индокитая», выступавшему на съезде Французской социалистической партии в 1920 году. Хотя он и призывал к членству в Коммунистическом Интернационале, он по-прежнему называл себя Нгуен Ай Куок или «Нгуен-патриот» (Ruscio 2003, стр. 383); он не видит противоречия между интернационализмом и патриотизмом, более того, последний в ситуации, в которой находится Индокитай, ощущается как конкретное выражение интернационализма. Несколько десятилетий спустя, став лидером Вьетнама, который на Севере начал обретать независимость, Хо Ши Мин призвал молодых людей посвятить себя учебе, обратившись к ним со следующими словами: Восемьдесят лет рабства истощили нашу страну. Теперь мы должны получить наследие, оставленное нам нашими предками [...] Познает ли Вьетнам славу? Займет ли его народ почетное место наравне с другими народами пяти континентов? (в Lacouture 1945/1967, стр. 119). За девять лет до своей смерти, когда в Индокитае бушевала одна из самых варварских колониальных войн XX века, по случаю своего семидесятилетия Хо Ши Мин вспоминал свой интеллектуальный и политический путь: «Вначале именно патриотизм, а не коммунизм, подтолкнул меня к вере в Ленина и Третий Интернационал». Большое волнение вызвали прежде всего призывы и документы, пропагандирующие освободительную борьбу колониальных народов, подчеркивающие их право на самостоятельный национальный государственный строй: «Тезисы Ленина [по национальному и колониальному вопросу] вызвали во мне большое волнение, большой энтузиазм, большую веру и помогли мне ясно увидеть проблемы. «Моя радость была столь велика, что я заплакал» (в Lacouture 1960/1967, стр. 39-40). В своем Завещании, призвав сограждан к «патриотической борьбе» и к преданности «спасению родины», на личном уровне Хо Ши Мин (1969, стр. 75 и 78) подводит такой итог: «Всю свою жизнь, телом и душой, я служил родине, я служил революции, я служил народу».