меньше, чем государство как таковое, отдаленное будущее фактически становится утопическим будущим. В заключение следует отметить, что после будущего, которое посредством диалектики внутри буржуазного общества должно привести к «завершенному политическому освобождению», построение посткапиталистического порядка охватывает три типа будущего: ближайшее будущее, отдаленное будущее, утопическое будущее. Стоит сразу отметить, что все произошло совсем не так, как предсказывали Маркс и Энгельс. На Западе «состоявшаяся политическая эмансипация» никоим образом не была результатом стихийной внутренней диалектики буржуазного общества. Первая крупная дискриминация (монополия собственников на политические права и исключение из них лиц, не являющихся собственниками) была устранена только благодаря длительной борьбе социалистического и марксистского рабочего движения. Это касается и преодоления второй великой дискриминации, которая лишала женщин, наряду с осуществлением политических прав, возможности доступа к свободным профессиям, ограничивая их домашним рабством или низшими сегментами рынка труда. Особое значение имеет история третьей великой дискриминации — дискриминации колониальных народов или народов колониального происхождения. В демократической североамериканской республике отмена рабства черных не была результатом постепенной эволюции буржуазного общества, а, напротив, стала результатом гражданской войны, которая унесла больше жизней среди американского населения, чем две мировые войны вместе взятые. Более того, поражение, понесенное рабовладельческим Югом, не ознаменовало конец рабских трудовых отношений, которые продолжали широко применяться в колониях вплоть до двадцатого века. В заключение следует отметить, что многовековое развитие мировой капиталистической системы, в которой долгое время доминировали страны с устоявшейся либеральной традицией, не привело к достижению политической эмансипации. Разрабатывая теоретическую модель, «абстрактную» по определению, Маркс вполне мог сказать, что именно внутренняя диалектика буржуазного общества двигала его в направлении «полного политического освобождения»; В действительности эта тенденция была нейтрализована еще более сильной тенденцией к колониальной экспансии, типичной для капитализма. Это привело к установлению чудовищных форм неравенства и несвободы не только в колониях, но и в самой капиталистической метрополии. В Североамериканской республике, которая, по мнению Маркса, была страной par excellence «достигнутой политической эмансипации», даже после окончания Гражданской войны чернокожие продолжали быть лишены политических прав, а часто и гражданских прав. Об этом свидетельствует практика линчевания, организованного как массовое зрелище, а также вывеска перед некоторыми общественными парками на юге США, запрещающая вход «собакам и неграм». Как мы знаем, в Китае, который был низведен до статуса колонии или полуколонии, именно китайцы были теми, кого сравнивали с собаками, представителями джентльменской расы, подвергавшимися всевозможным формам дискриминации и оскорблений, даже когда они эмигрировали в США в поисках работы!