2. Длительная борьба против мировой колониально-рабовладельческой системы В связи с этим мы вынуждены переосмыслить картину истории и теории освобождения, которую рисует Маркс. По его мнению, до решающей революции, которая должна была санкционировать социальное освобождение, отправной точкой следует считать Американскую революцию (которая привела к появлению страны «завершенной политической эмансипации») и Французскую революцию (которая поставила политическую эмансипацию на повестку дня всей Европы). На самом деле, мы увидели, что восстание колонистов, которое привело к основанию США, было скорее контрреволюцией, если говорить об отношениях с колониальными народами или народами колониального происхождения. Эти отношения должны быть в центре нашего внимания по двум причинам: именно в колониях сложилась самая жесткая система власти, часто включавшая рабство и даже геноцид порабощенных народов; Подавляющее большинство человечества фактически или потенциально подверглось воздействию этой системы власти. Тогда мы должны признать, что первый сильный удар по мировой колониально-рабовладельческой системе был нанесен революцией черных рабов Санто-Доминго под руководством Туссена Лувертюра. Если мы хотим и дальше определять Французскую революцию как отправную точку гигантского столкновения между эмансипацией и деэмансипацией, которое проходит через всю современную историю, нам следует датировать ее не так, как принято считать, а датировать 1789–1791 гг. как начало гигантского переворота и, таким образом, объединить в один процесс свержение Старого режима во Франции и восстание против рабства и колониального угнетения в Санто-Доминго. Мы можем описать природу глобальной колониально-рабовладельческой системы, предоставив слово свидетелям и авторам, которые далеко не чужды либеральному Западу. Вот британский либеральный историк середины девятнадцатого века, обращающий внимание на «царство террора», навязанное Англией Индии во времена кризиса, «царство террора», по сравнению с которым «все несправедливости прежних угнетателей, азиатских и европейских, казались благословением» (Маколей, 1850, т. 4, стр. 273-74). Не лучше обстоят дела и в колониях, расположенных в Европе. Друг и спутник Токвиля во время поездки в Америку (Гюстав де Бомон) говорит об Ирландии как о стране, где «религиозный гнет превосходит всякое воображение»; угнетение, унижение, страдания, причиненные английским «тираном» этому «рабскому народу», показывают, что «в человеческих установлениях существует такая степень эгоизма и безумия, пределы которой невозможно определить». Владычество Британской империи над несчастным островом описывается как крайняя степень Зла, как абсолютное Зло; В настоящее время такая конфигурация в основном используется в Третьем рейхе. Давайте теперь посмотрим, что происходит в США. Неудивительно, что над чернокожими рабами нависает ужас. Ситуация в Вирджинии сразу после восстания 1831 года описана путешественником следующим образом: «Военная служба [белых патрулей] ведется днем и ночью, Ричмонд напоминает осажденный город [...] Негры [...] не осмеливаются общаться друг с другом из-за страха наказания». Еще интереснее то, как террор в конечном итоге влияет на само белое сообщество. Вот свидетельство важного политического деятеля Союза о климате, преобладавшем на юге североамериканской республики в годы, предшествовавшие гражданской войне: аболиционистская партия не отсутствует, но «страх толкает ее к подчинению»; Те, кто выступает против рабства, «даже не осмеливаются обмениваться мнениями с теми, кто думает так же, как они, из-за страха быть преданными». Современный историк, приводящий эти показания, приходит к выводу, что, прибегая к линчеванию, насилию и угрозам всех видов, Югу удается заставить замолчать не только любую оппозицию, но и любое робкое инакомыслие. Помимо аболиционистов, угрозу ощущают и те, кто хотел бы дистанцироваться от этой безжалостной охоты на ведьм. Все есть