Я кивнул.
- Английский, французский, испанский. Ну и русский санго немного.
- Твою же мать, - не удержался Черепанов, - а мой дылда на русском языке нормально разговаривать не научился, - он махнул рукой, — ну это лирика. Мне тут сообщили, что к нам из МИНУСКи едут, - и, видимо, приняв мой взгляд за вопросительный, пояснил, - многопрофильная комплексная миссия Организации Объединенных Наций по стабилизации. Слышал про такую? – и не дожидаясь ответа продолжил, - целый автобус с женщинами разных цветов и всяких вероисповеданий. Сечёшь? Из правительственных войск тут никого, кто бы их задержал, а мы, как сам понимаешь, не имеем на это право. Вот они и мчатся сюда на всех парах и кроме тебя, задницу мою прикрыть больше некому. Изобразишь на воротах аборигена, моя твоя не понимает и чтоб ни одна стервочка из этой организации на территорию не попала. Понял мою мысль?
- Легко, - согласился я, - их гнать в шею или культурно?
- Не наглей, - погрозил Черепанов указательным пальцем, - очень культурно, а то они кучу жалоб настрочат, а нам этого не надо. Скорее всего родственники президента нажаловались, слишком много их у него и жаждут отбить у нас дворец. Хотя какой это дворец, - Черепанов махнул рукой, - сам увидишь. И если всё понял, беги за Абрамовичем, вон он ждёт тебя, давай родной. А то эти дамочки ненароком примчаться раньше, чем ты в форму облачишься.
Но едва я шагнул вслед за долговязым очкариком, Черепанов меня догнал последним вопросом:
- А ты это, часом, шоколадному зайцу родственником не приходишься?
- Нет, - ответил я, изобразив на лице улыбку.
- И это не загар?
- Нет, - я отрицательно помотал головой.
- Ну ладно, потом поговорим, дуй.
Я шагнул в святая святых и едва не приложился лицом в огромную, металлическую статую Бокассы. Словно сброшенная с самолёта она прочно увязла в земле, и стояла слегка накренившись, всего в паре сантиметров от белой, видимо, недавно выкрашенной известью стены, усеянной пластиковыми цветами.
- И давно она тут, народ пугает? – спросил я у Абрамовича, в принципе, вовсе не рассчитывая на ответ.
Гена пожал плечами.
- Наверное с тех пор, как ее сняли с основания.
- Понятно.
Я вспомнил, что статуя символизировала вход в могилу Бокассы, чей скелет на самом деле находился где-то в лабиринтах подземелья под дворцом и зашагав рядом с нескладным очкариком, ненароком поинтересовался:
- Ты и правда Абрамович?
- Нет конечно, это Палыч меня так прозвал, назначив интендантом. Мол, всех интендантов через пару месяцев службы уже вешать можно.
- Да, - протянул я удивлённо, - а Суворов вроде год давал, ну ладно, а то уж было подумал, что родственник. А Палыч, стало быть отчество Черепанова?
- Отчество, - подтвердил очкарик и ухмыльнулся, протягивая руку, - я Гена, - а потом добавил, - родственник, ну ты сказал, - и он хохотнул.
- Алексей, - я пожал растопыренную ладонь, после чего указал на дом, напоминавший по форме лодку.
- Твоё хозяйство?
Над дверью была прибита большая вывеска, на белом фоне которой, чёрными буквами на русском языке, без малейшего намёка на дизайн, кто-то намалевал: «Хозинвентарь и принадлежности». Принадлежности. Вот кто придумал такое слово? Не самое приятное, потому как рифмуется с другим, совершенно не привлекательным.
Гена кивнул и отпёр массивный замок.
- Лодка Сен-Сильвестр, - проговорил я, рассматривая здание.
- В смысле? – спросил интендант, отходя назад и вставая рядом со мной.
- Так назывался этот дом в былые времена. Здесь жила вторая жена императора ЦАР.
У Гены очки сползли на переносицу и парень, близоруко щурясь оглянулся.
- Это ты с чего взял? – спросил он с сомнением глядя мне в глаза.
- То есть, ты занял это здание и даже не знаешь кому оно принадлежало? – теперь настала моя очередь удивляться.
- Почему не знаю, - Гена снова пожал плечами, - знаю. Тут африканский король какой-то жил, - потом подумал и добавил, - давно жил, ещё в позапрошлом веке. А как он свои дома называл, мне, как-то не досуг, - и спохватившись, быстро проговорил, - пойдём, Палыч сказал пять минут, а я тут по твоей вине здания разглядываю, - и устремился внутрь.
Я оглянулся. Через вполне ухоженную дорогу стояло старое трухлявое деревянное шале, когда-то поэтизирующее мирную спокойную жизнь сельского труженика. Буквы на вывеске давно стёрлись, но я и так знал, что это за домик. Вилла Мбата. Посторонним вход воспрещён. Здесь жил и спал только Ж.- Б. Бокасса. Я повернул голову разыскивая глазами то, зачем я здесь и сразу заметил его. Этот дом по сравнению с остальными постройками и сегодня был самым величественным. Дом его первой женщины. Вход мне не был виден, так как здание стояло фасадом к бассейну, в который, почти полностью завалилась арматура бринкбалантной горки. По мне так самая обычная горка для спуска в воду и почему на плане было написано бринкбалантная для меня осталось тайной. Но это и не важно. Дом, вот что меня интересовало в первую очередь, а вернее одна из комнат на втором этаже.