— Конечно, но я еще ни разу не слышал, чтобы можно было перекраситься по пути от Мариинской площади до Слюссена. А если они поменяли машину…
— Ну?
— Куда же делась первая?
Бульдозер Ульссон быстро ходил по комнате и хлопал себя ладонями по лбу. Ему было лет сорок, рост ниже среднего, ладный, румяный, все время в движении, ни ногам, ни мозгам не дает покоя.
Сейчас он рассуждал:
— Они загоняют машину в какой-нибудь гараж поблизости от метро или автобусной остановки. Один сразу же увозит монету, другой меняет номер на машине и тоже сматывается. В субботу приходит механик и перекрашивает кузов. И уже вчера утром можно было перегонять телегу в другое место. Но…
— Что — но? — спросил Колльберг.
— Мои люди до часа ночи вчера проверяли каждый «рено», который шел из Сёдермальма.
— Стало быть, либо машина проскользнула в первый же день, либо она еще на острове, — заключил Колльберг.
Гюнвальд Ларссон молчал. Он брезгливо созерцал одеяние Бульдозера Ульссона. Мятый голубой костюм, розовая рубашка, широкий цветастый галстук. Черные носки, остроносые коричневые полуботинки с узором, давно не чищенные.
— А про какого механика ты толкуешь?
— Они сами не возятся с машинами, нанимают человека, часто из совсем другого города, из Мальмё или там из Гётеборга. Он пригоняет машину в условленное место, и он же забирает ее. С транспортом у них все точно рассчитано.
— У них? Ты о ком говоришь? — недоумевал Колльберг.
— О Мальмстрёме и Мурене, о ком же еще.
— Кто это — Мальмстрём и Мурен?
Бульдозер Ульссон озадаченно поглядел на него, но тут же взгляд его прояснился:
— А, ну да. Ты ведь у нас в группе новенький. Мальмстрём и Мурен — налетчики, специалисты по банкам. Уже четыре месяца они на свободе, и за это время это их четвертая операция. Они удрали из Кумлы в конце февраля.
— Но ведь оттуда, говорят, невозможно убежать.
— А они и не бежали. Их отпустили домой на субботу и воскресенье. Понятно, они не вернулись. По нашим данным, до конца апреля они ничего не затевали. Скорее всего, отдыхали где-нибудь — скажем, на Канарских островах или в Гамбии. Взяли двухнедельные туристские путевки — и укатили.
— А потом?
— Потом начали добывать снаряжение. Оружие и все такое прочее. Обычно они разживаются в Италии или Испании.
— Но этот налет, в пятницу, совершила женщина, — возразил Колльберг.
— Маскировка, — наставительно произнес Бульдозер Ульссон. — Светлый парик, накладной бюст. Готов побиться об заклад, это работа Мальмстрёма и Мурена. Только они способны на такое нахальство. Ставка на неожиданность, тонкий ход! Чувствуешь, какое интересное дело нам поручено? Шик-блеск! Тут не заскучаешь! Все равно что…
— …играть с гроссмейстером в шахматы по переписке, — вяло договорил за него Гюнвальд Ларссон. — Кстати, о наших гроссмейстерах: не забудь, что и у Мальмстрёма, и у Мурена сложение бычье. Вес девяносто пять килограммов, обувь сорок шестой размер, ладони — лопаты. У Мурена объем груди сто восемнадцать — на пятнадцать сантиметров больше, чем было у Аниты Экберг в ее лучшие дни. Я не очень-то представляю себе его в платье и с накладным бюстом.
— Между прочим, эта женщина, если не ошибаюсь, была в брюках? — вставил Колльберг. — И небольшого роста?
— Мало ли кого они могли взять с собой, — спокойно отпарировал Бульдозер Ульссон. — Обычный прием.
Он подбежал к письменному столу и схватил какую-то бумагу.
— Сколько же у них всего денег сейчас? — громко размышлял он. — Пятьдесят тысяч загребли в Буросе, сорок тысяч в Гюббэнгене, двадцать шесть в Мерсте и теперь вот еще девяносто… Итого, двести с лишним. Значит, скоро пойдут…
— Куда? — поинтересовался Колльберг.
— На большое дело. Дело с большой буквы. Все остальное — подготовка, чтобы главную операцию финансировать. Да, теперь жди, вот-вот грянет.
Он снова забегал по комнате, обуреваемый радостным предвкушением.
— Но где? Где, дамы и господа? Сейчас… давайте подумаем. Какой ход сделал бы я на месте Вернера Руса? На каком фланге повел бы атаку на короля? А вы?.. И когда?
— Кто этот Вернер Рус, черт возьми? — спросил Колльберг.
— Эконом — ну, вроде главного буфетчика на самолете. В авиакомпании работает, — объяснил Гюнвальд Ларссон.
— Прежде всего он преступник! — воскликнул Бульдозер Ульссон. — Вернер Рус гений в своем роде. Это он им планы разрабатывает, без него Мальмстрём и Мурен были бы простые пешки. Он умственную работу делает, все до мелочей предусматривает. Сколько ворюг ходили бы без работы, если бы не Рус. Король преступного мира! Или, если хотите, профессор…
— Не надрывайся, — вмешался Гюнвальд Ларссон. — Ты не на судебном заседании.
— А мы вот что сделаем: схватим его! — Бульдозер Ульссон явно был восхищен своей гениальной идеей. — Прямо сейчас и возьмем.
— А завтра отпустим, — сказал Гюнвальд Ларссон.
— Ничего. Важно сделать неожиданный ход. Может, собьем его с толку.
— Ты уверен? В этом году его уже четыре раза задерживали.
— Ну и что?
Бульдозер Ульссон ринулся к двери. Его настоящее имя было Стен. Но об этом никто не помнил, разве что жена. Зато она, должно быть, забыла, как он выглядит.