— А переживания двухлетней девочки вас не волнуют?
Сара заговорила со все нарастающей силой:
— Ты знаешь, может быть, я не гожусь в матери. На прошлой неделе я страшно зашивалась и сказала ей: «Если ты не пойдешь смотреть телевизор немедленно) то не будет тебе никакого телевизора до конца недели».
Я попыталась улыбнуться, может быть — горестно:
— Неужели это такое преступление?
Сара застыла:
— Может быть, женщины бьются в заколдованном круге: мы работаем больше, чтобы платить нянькам, чтобы иметь возможность работать еще больше, чтобы заработать на оплату дополнительных нянек.
Я изо всех сил старалась не обидеться.
— Я была на волосок от того, чтобы взять все ее эскимо из замороженного йогурта и вскипятить в микроволновке. В наказание. Мне кажется, если мать хочет уничтожить лакомство ребенка, это признак, что дела плохи.
— Но вы же не стали этого делать. — Я бросилась в омут с головой.
— Не стала? — испытующе спросила она.
Одно дело — броситься в омут с головой, совсем другое — когда тебя затягивает на глубину. Сердце колотилось изнутри о ребра, как заключенный о прутья камеры. Я точно где-то вычитала это сравнение, а теперь на деле узнала, что оно значит. Когда человек тонет на большой глубине, отдельные части его тела взрываются.
— Нет, — ответила я.
— Нет, — согласилась она. — Не стала. Она просто потрясающая малышка. Правда. Я люблю ее до смерти.
Я промолчала. Сара побледнела, услышав собственные слова.
— Я тоже. — Я была полна решимости ее спасти.
— Я знаю. О, что я тебе расскажу. Когда она только появилась у нас, соседи приходили с маленькими подарочками, и каждый раз смотрели на нее, улыбались и говорили: «Этой девочке очень повезло». Они считали — ей повезло оказаться у нас. Но однажды я пошла с ней гулять, и самая злобная расистка в нашем районе подошла к нам, улыбнулась Эмми и сказала мне: «Вам очень повезло». Права была она.
— Может быть, повезло всем, — неловко сказала я и добавила: — То есть тем, кому в самом деле повезло.
— А может быть, в конечном итоге не повезло никому. Она не заслуживает ненадежного отца, карающего с наслаждением. Отца, который воспринимает идею равенства рас как разрешение трахать женщин всех цветов радуги. — Разговор опять начал принимать пугающий для меня оборот. — Нет! Забудь, что я сказала! Это вино во мне говорит! Но… ты же знаешь, что Эдвард любит флиртовать.
Я промолчала. Ей бы стоило быть поосторожнее, а то все люди в ее жизни сбегут, как из горящего дома.
— Он не умеет в отношения. Он даже поддерживать светское знакомство не умеет. Вообще не умеет с людьми. По совести, ему даже в общественном транспорте не стоит ездить. Ни на каких видах транспорта! — она глотнула еще вина.
— Он часто пользуется велосипедом, — глупо сказала я.
Она улыбнулась — перекошенно, прикусив губу.
— Когда видишь свой брак как фарс, — продолжала она, — беда в том, что все двери, которыми хлопают изо всей силы, находятся у тебя в сердце. И это не единственная беда.
— Вас спасет ассоциация анонимных фарсоголиков. — Во мне говорило уже не только колючее, глинистое вино, но и колючая, глинистая Мерф. Я соврала: — Такая по правде есть, я слышала.
— Правда?
— Правда, — снова соврала я. Похоже, я сошла с ума.
Ее голос жег, как протрава:
— Брак, заключенный на небесах. Где их берут? Вот это я хотела бы знать.
Я поставила бокал на кофейный столик и стала заламывать руки, как делала ребенком.
— Кажется, чтобы такое найти, нужно и впрямь попасть на небеса.
— Да, — задумчиво сказала Сара. — Наверно, их оттуда не экспортируют. Или они портятся при перевозке.
— Ну да, надо ехать на место. Туда, где их делают. Чтобы туда попасть, нужно преодолеть кучу лестниц. Огромное количество ступеней. Лестниц и ступеней. И на пути все время поджидают препятствия.
— Я вчера поехала снять денег с банкомата, не вылезая из машины. И случайно увезла с собой капсулу, в которой деньги пересылают по пневмопочте. Может быть, чего Эмми на самом деле не заслуживает — это слишком занятой матери.
Кажется, мне опять заявили о моей бесполезности. Ведь это меня наняли, чтобы нейтрализовать или хотя бы уменьшить ущерб от Сариной занятости. Но я не справилась. Я чувствовала, как меня саму нейтрализуют и уменьшают.