Она сунула мне запечатанный пластмассовый контейнер. Я взяла его. Положила в рюкзак. И припомнила истории о том, как переселенцы из Европы увозили с собой хлебную закваску, завязав в мокрый платок. Распрощаться со Старым Светом и все начать заново в Новом, культивируя и растя захваченное с собой. А может, этой пастой можно кого-нибудь убить на месте. Или вывести бородавки. Я не знала, на что она годится, но все равно взяла с собой — домой, где, может быть, я с ее помощью выращу целую новую жизнь, или почищу от пятен ковер, или ничего не сделаю.
Я ежедневно исследовала человечество — как в рамках учебной программы, так и за ее пределами — и благодаря этому начала понимать, что трагедия — роскошь. Трагедия — изобретение зажиточного общества. Она полна скорби и насыщена истиной, но не выполняет никакой функции с точки зрения морали. Истории о том, как судьба ломает человека, выражают и подчеркивают определенный дух, присущий обществу. Ослабление души, история падения и проигранной борьбы — опоздания на поезд, неполученные письма, вспышки гордости, убийство собственных отпрысков с последующей их подачей в виде жаркого — завораживающая, щекочущая нервы забава для слушателей, удобно устроенных, за столами, полными любви и денег. Там, где жизнь скуднее, где столы пустоваты, комический триумф бедняка — полезная полуправда, полуложь. Там нужнее шутки. «А потом младенец свалился с лестницы». Это и впрямь может быть смешно! Особенно в таком месте, в такое время, где случаются вещи похуже. Нельзя сказать, что страдание — лотерея, но оно, без сомнения, относительно. Чтобы верно понять страдание и увидеть его в правильной перспективе, нужны весы, большие, как у мясника. А чтобы облегчить страдания слушателя, его надо рассмешить. Хотя истории не всегда смешны. И потому иногда подводят. «Что-то не очень смешно». Или еще хуже: «Вообще не смешно».
Я поставила контейнер в холодильник и забыла про него. Как с тем васаби на Рождество — я была беспечна. Контейнеры из-под ресторанной еды копились в холодильнике и в раковине, пока наша с Мерф жизнь крутилась вокруг весенних дождей, теплой погоды, романтического самозабвения и писания бессмысленных курсовых, а домашнее хозяйство все сильнее приходило в упадок. Я в панике пыталась родить курсовые, которые можно было бы сдать по нескольким предметам сразу: например, «Отшелушивающий нарратив Бронте с точки зрения суфизма» или «Шираз — место встречи: пино нуар с точки зрения суфизма». Похоже, у меня была куча точек зрения, и все — суфийские. «Суфийский гимн “Грязной дюжины”». «Суфисты на Западном фронте без перемен». «Суфизм миссис Минивер». Я выучила музыкальную тему свиста из фильма «Мост через реку Квай», но безо всякой пользы — меня ни разу не попросили ее насвистеть. В раковине сгрудились тарелки, покрытые подсыхающими объедками, а под ними стоял слой грязной воды и никак не желал уходить. В недопитых стаканах кофе на полках книжного шкафа плавали мухи. Мои курсовые вернулись после проверки — на полях повсюду красовались вопросительные знаки.
В свободное от учебы время Мерф ходила в интернет, постепенно впадая в одержимость астрологией Желая видеть свой облик в очертаньях звезд или во влечь планеты в игру людскую на земле — во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, — она говорила что-нибудь вроде: «Люди солнечных знаков зодиака стоят в одиночестве на залитой солнцем вершине горы. Они обладают теплотой и притягивают деньги. Им следует окружать себя деревом натуральных цветов». Планеты со свистом пролетали в ее разговорах. Звезды обладали природой огня, или воды, или земли, или воздуха и хранили в себе советы и секреты, которые посрамили бы целый ящик печенек с предсказаниями. Когда я спрашивала: «Да как может положение звезд и планет как-то влиять на нашу земную жизнь?», она только смотрела на меня оскорбленно и многозначительно говорила: «Да как оно может на нее не влиять?!»
Мы с Мерф были очень загружены учебой, и совместное музицирование постепенно сошло на нет. Я носилась в библиотеку на «Судзуки». Моя куратор оставила сообщение на телефоне, и мне пришлось бросить курс дегустации вина, поскольку наконец выплыло, что я несовершеннолетняя. Компьютер совершил эту ошибку в отношении двух десятков студентов. Моим родителям должны были частично возместить стоимость курса. Через дорогу, на стадионе, футбольные команды проводили весенние тренировочные матчи. На стадионах собиралась толпа фанатов в желто-зеленом и болела за них, хотя эти игры в зачет не шли. Я проводила время своей жизни самыми разными способами. Я смотрела «Тонкую красную линию». Я смотрела «Апокалипсис сегодня».