Меня не было, когда два офицера подъехали в военной машине к нашему дому, чтобы сообщить о смерти брата. Впрочем, много лет спустя я познакомилась с человеком, который когда-то работал доставщиком таких оповещений. «Это очень тяжело и совершенно дико, — рассказывал он. — То была самая странная работа за всю мою жизнь. Я вроде бы действовал строго по инструкции, но каждую секунду ощущал свое неведение и бесполезность. Любому, кто хоть недолго был в армии, это о многом говорит».
Было неясно, как и почему Роберт погиб так внезапно, так быстро, так скоропостижно. Срок в учебке, восемь недель, им сократили и спешно перебросили в зону боевых действий — армия, состоящая из одних добровольцев, как раз начала рассредотачиваться по позициям, и личного состава уже не хватало. Они только-только прибыли куда-то в провинцию Гильменд; не пробыли там и трех недель; это было НСВУ, но не БДУ, теми снабжали контингент только в Т-коте и Джей-баде, куда шли и все ИРП. Солдаты были вооружены М4 и кое-кто — АК, но даже при рутинном разминировании что-нибудь может пойти не так. В письме говорилось одно, по телефону сказали другое. Чтобы утешить нас в горе, по почте пришел чек на 12 000 долларов. В нем наша фамилия была написана с ошибкой.
Мать рыдала совершенно неописуемо. То, что она все лето пролежала в постели, никак не закалило ее, помогая пережить смерть сына; похоже, как раз наоборот — подготовило почву для будущего горя. Как-то вечером мать спустилась из спальни лишь для того, чтобы заорать на отца:
— Зачем, зачем мы назвали его в твою честь! Вот евреи понимают такие вещи! Это плохая примета! Но тебе приспичило!
— Я думал, это для меня плохая примета! — заорал в ответ отец. — Я бы пережил. Мне плевать на всякие древние суеверия.
— Вот тебе и древние суеверия! — закричала мать и снова убежала наверх. Отца тоже не было дома, когда пришли сообщать, и теперь он погрузился в ошарашенное молчание, только сказал с большим жаром: «Я буду звонить кое-кому». Я не уверена, что эти звонки его хоть как-то утешили. Вылазка с целью разминирования. Пеший патруль попал в засаду. А может, удар по голове кетменем? Может, несчастный случай с подъемником? Наши парни задержались на ночь в горах, несмотря на тревожные крики обезьян. По словам КВ. Или ПК. В общем, НСВУ. Оказывается, теперь можно погибнуть новым способом — с помощью мобильного телефона. На место должны были перебросить ГБР, но у КО не нашлось действующих ВИУ. Никто не упомянул в качестве возможной причины испуг и неподготовленность самого Роберта или то, что он мог попасть под огонь своих, но такая куча взаимоисключающих причин вызывала подозрения. На БР (то есть моего отца) вывалили кучу аббревиатур и омерзительных эвфемизмов. Брата именовали «Двухсотый».
— Мне нужно человеческое объяснение — и немедленно! — вскричал отец голосом, полным огня и льда. — Что значит «его нога осталась на дереве»?
— Вообще-то его нога была полностью уничтожена взрывом, — сказал человек в форме. — Это его рука осталась на дереве. Очень высоко. Мы не смогли ее достать.
Отец, в отличие от матери, не стал проводить больше времени в постели, но все время теперь работал в поле. Без меня.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказала я.
Но он ответил:
— Я не могу просто лежать и думать. Это слишком страшно — лежать и думать.
Иногда он целыми днями только рубил дрова.
Мать завесила все зеркала в доме платками и наволочками. Зеркала в торцах цветочных грядок она закрыла простынями.
Тело Роберта отправили в Чикаго самолетом, а оттуда два человека пять часов везли его на север в бронированном военном джипе, как будто в Деллакроссе даже мертвые нуждались в подобной защите. Впрочем, тело нужно было хранить в холодильнике — может быть, поэтому. Водитель поздоровался с отцом и вручил ему военный жетон брата. Отец взял жетон, как сдачу в магазине — в горсть, не глядя.
Панихида состоялась в бывшей лютеранской церкви, где сам Роберт никогда не бывал. Теперь эта церковь стала унитарианской — для тех, кто считает, что Бог должен быть результатом свободных демократических выборов после долгой избирательной кампании. Инициативу перехватили дружки Роберта. Чак Базлацки. Кен Корнблох. Купер Данка. Они выходили на амвон, один техногик за другим, и надо отдать им должное: у них оказался огромный запас скучных историй, в которых Дави-На-Газ играл главную роль. Рассказывая, они смеялись и плакали. Мы, семья Роберта, сидели потрясенные, немые, словно не знали никого из этих людей, и в первую очередь — героя их рассказов. Но ведь мы совсем недавно видели их всех на церемонии последнего звонка? Слушая, я поняла, почему Роберт так плохо учился.