Мои собственные друзья казались мне теми самыми отставшими от своего корабля, инопланетянами. Для меня они были чем-то вроде марсиан. Они хлестали бренди прямо из бутылки, а по выходным пили «Те-рафлю» вместо коктейлей (впрочем, правду сказать, я и сама до сих пор этим баловалась). Они ходили в футболках с надписями: «Деллакросс: не уверен — не погоняй», поскольку наш город приобрел дурную славу: местные полицейские штрафовали водителей за малейшее нарушение скорости. Предлоги вводили меня в ступор. Почти все местные говорили «на случай» вместо «по случайности». Они говорили: «Я думаю то, что…» «Хочешь поехать со с нами?» Или еще так: «Куда более лучше» и «Щас потом». Например: «Решил, что щас потом сделаю это, а потом думаю: “Да щас”». Гипотетическое сослагательное наклонение прошедшего времени, до того косвенное и тонкое переплетение времени и намерения, что я так и не смогла его до конца понять. Это «щас потом» было для меня вроде теории относительности Эйнштейна. Она тоже вспыхивала в голове кометой и улетала прочь, неуловимая. «Щас потом» существовало на каких-то грамматических задворках пространственно-временного континуума, где говорят на языке, родственном языку индейцев навахо или древнефранцузскому. А еще они, словно путешествуя на машине времени, рассказывали так: «Давеча было поехал я в магазин, и, едва от стоянки было шагнул, как эта было мимо прошла, а я было ей сказал…» И никак иначе! Прошлое представлялось нескончаемой предысторией, преамбулой. Отдельным от всего прологом, никогда не переходящим в саму пьесу. Да кто сейчас так разговаривает? Они смотрели на мою лодыжку, на татуировку — пацифик — и, воздерживаясь от осуждения и заодно от понимания, тянули: «Эт’ что-то». То же самое они говорили и про мою электрогитару. «Эт’ что-о-о-о-то» — проглатывая слог.
И еще они все растолстели, особенно мальчики — считалось, что от кондиционирования воздуха. Больше не было летней жары, когда аппетит пропадает и лишние килограммы плавятся. В закусочных, в домах, даже в кабинах тракторов уже стояли кондиционеры. Теперь я мысленно звала всех своих городских знакомых презрительными словечками, которыми иногда пользовалась мать: «мещане» и «гешефтмахеры», подразумевая сплетников-обывателей, лицемерно желающих тебе добра, и провинциальных «деловых людей», задумавших сделать на тебе деньги. Для меня эти слова обрели омерзительную телесность, подобно древним чудовищам, что, по слухам, до сих пор обитают в глубоких северных озерах, или динозаврам, что якобы еще бродят по равнинам Внутренней Африки. Мир унесся в будущее, а они остались. Мне представлялось, что точно так же, когда ушел ледник, он оставил за собой бессмысленных жителей Деллакросса, позабытых самим временем. Или же они — идиоты из глубокого космоса, которые забыли вернуться на корабль, и он улетел без них. Нарочно! Мне казалось, что в Деллакроссе собрались все нерадивые космические путешественники, отставшие от своих кораблей. У космического захолустья было свое собственное захолустье — Деллакросс.
К этому добавлялось мое собственное тонкое чутье на все причудливое. Когда я была моложе, в городе рассказывали, что по улицам ходят странные чужаки, может быть — пришельцы с иной планеты в поисках полезных ископаемых. Или это были туристы в поисках пришельцев? Или инопланетяне, ищущие своих отставших от корабля поселенцев и забытых предков? Может, на самом деле россказни про пришельцев не были фальшивкой. Может быть, похитители тел, существа с другой планеты и впрямь разгуливают среди нас, здесь, в городе. Мои когдатошние друзья-одноклассники служили вполне убедительным доказательством: зловещие андроиды, которые, может, и вылупились из детенышей человека, но сейчас были всего лишь неадекватными и непривлекательными фальшивками в попытках сойти за настоящих людей. Они еще поболтаются на нашей планете, а потом их отзовут домой, извлекут из них всю информацию и выбросят на свалку. С их лиц зомби, плоских лепешек, в конце концов изгладится даже ущербное выражение, потому что их скучные переживания, хранящиеся на подкожных микрочипах, будут выкачаны куда-нибудь в другое место.