— Ну, вечерний клуб это просто, ну, в нем подают вот такую морковку и редиску в стакане со льдом, вот так, — начала я убогое объяснение. Слова не шли, было только ощущение очевидного. Все равно что описывать собственную руку. — И всегда стейки, а по пятницам рыбу и какую-нибудь жареную картошку. И виски с лимонным соком, или «Кровавую Мэри», или «Мэри с фингалом», и ужин, но клуба как такового на самом деле нет. В смысле, нет никакого членства или чего-нибудь вроде этого.
— Что такое «Мэри с фингалом»? — спросили Эдвард и Сара почти хором.
— Это «Кровавая Мэри», из которой торчит фингал. — Фингал?
— Такая рыба. Она мертвая. И маленькая. Сначала только ее голова торчит из стакана, между кубиков льда, но можете мне поверить, она там вся целиком.
Эдвард и Сара сидели напротив меня за столом и ухмылялись так, словно я самый умилительный на свете ребенок. У меня кровь прилила к щекам — я почуяла насмешку. На миг мне захотелось зарезаться.
— На кухне, видимо, сейчас все быстренько бланшируют в кипятке, а потом обжигают паяльной лампой, — сказала Сара.
— Сара считает, что в наше время уже никто ничего не готовит по-настоящему, только подогревают зажигалкой.
— Иногда так и есть, — пожала плечами Сара.
— Мы дома часто выжигали сорняки паяльной лампой, — сказала я. — Но это экологически чистая борьба с сорняками, а не кулинария.
— Нет. Не кулинария, — Сара снова кратко улыбнулась, будто я была чрезвычайно умилительным ребенком, но уже неподходящей в ее глазах кандидатурой на должность няни.
Эдвард поднял свой бокал и взмахнул в сторону Сары:
— С днем рождения!
— Спасибо.
— У вас сегодня день рождения? — спросила я.
— Ну да, но в таком водовороте событий какая разница?
Мне захотелось спросить, сколько ей лет, но я вспомнила, что уже знаю. Вместо этого я сказала:
— Так вы Козерог!
— Да, — устало ответила она.
— Как Иисус!
Дочь еврейки, я все еще видела в Иисусе не столько мессию, сколько знаменитость.
— И как Ричард Никсон, — она вздохнула, но потом все же улыбнулась. — Козероги скучноваты, но надежны. И еще они упорно работают и высоко метят.
Она отпила из бокала в честь своего дня рождения.
— Они целеустремленно трудятся и хранят верность, а потом люди восстают на них и убивают.
— А завтра у нас годовщина свадьбы, — сказал Эдвард.
— Верно. Но мы ее никогда не отмечаем.
— Ну, все-таки отмечаем, хоть она и наступает немножко на пятки твоему дню рождения.
— Правда?
— Точно, — Эдвард улыбнулся. — Разве ты не помнишь? Каждый год в этот день ты надеваешь траурную повязку, а потом я иду тебя искать и нахожу на какой-нибудь колокольне с пакетом чипсов, диетической колой и винтовкой.
Сара посмотрела на меня. Они давали представление. Они разыгрывали свой брак передо мной — зрительницей.
— Когда у человека день рождения и годовщина свадьбы бок о бок, это большой стресс. Давит на психику. — Она подняла бокал, сигнализируя, что пьет за наше здоровье. — Что означает этот лозунг про эльфа и гнома?
Похоже, меня назначили официальным переводчиком.
— Понятия не имею.
Может быть, они внезапно, хладнокровно меня уволят.
Принесли счет, и Эдвард полез за бумажником, но не нашел его.
— Должно быть, оставил в машине, — сказал он. Сара уже доставала кредитную карточку.
— Тебе надо бы завести кошелек на поясе.
— Слишком похоже на калоприемник, — сказал Эдвард. Оба вроде бы развеселились, и одну безумную минуту мне казалось, что они идеально подходят друг другу. Больше у меня никогда не возникало такого чувства.
— Я заплачу за себя? — неловко спросила я.
— Ни в коем случае. — Сара подписала счет не поднимая глаз.
Наутро меня в моем отдельном номере — он назывался «Президентский» — разбудил телефонный звонок Сары.
— Мы едем знакомиться с ребенком. Ты хочешь поехать «со с нами», как говорите вы, настоящие уроженцы Среднего Запада?
Что это — формальная вежливость или формальная грубость? Может, надо отказаться, не встревать в такой интимный момент, как первое знакомство с ребенком? Или за отказ меня уволят, так как я продемонстрирую, что ребенок меня на самом деле не интересует? Я ведь приехала вместе с ними в такую даль — наверно, надо соглашаться. Принимая решение, я пребывала в сдержанном ужасе, так как понятия не имела, что происходит. Почему я всегда так медленно все понимаю? Например, в магазине, когда продавец спрашивает: «Вам что-нибудь подсказать?», я каждый раз представляю себе подсказку на уроке в школе и совершенно теряюсь.