— Да, наверняка найдутся люди, которые скажут, что надо было назвать ее Майя, Леонтина или Зора — что-нибудь такое, в честь исторического наследия чернокожих женщин. И, конечно, я буду ей рассказывать обо всем этом. Но я просто обожаю имя Эмма.
— Главное, чтобы не Кондолиза, и я буду счастлив, — сказал Эдвард.
— Мэри-Эмма, — произнесла Джулия, глядя прямо вперед через лобовое стекло и никак не комментируя. Спускались темно-синие сумерки, хотя было всего четыре часа дня.
— Здесь направо, — сказала она Эдварду.
— Спасибо, — он одарил Джулию улыбкой, которая, казалось, молила о единении.
Сара заметила это с заднего сиденья и вместе с тем не заметила. Она долго молчала, лишь легонько гладила ручку спящей Мэри-Эммы, обладательницы прелестного личика, будто оберегая ее. И наконец сказала, не обращаясь ни к кому конкретно:
— Интересно, есть ли в телефонной книге люди с фамилией Гитлер.
Мы вернулись в контору «Опции адопции», где ждали стопки бумаг для подписания. Роберта сердечно приветствовала нас, восхитилась ребенком, потом отвела Джулию в сторонку, но недалеко:
— Как все прошло с Маккоуэнами?
— К сожалению, они устроили сцену в дверях.
— Я этого боялась. Они оставили несколько гневных сообщений на автоответчике. Но у них нет никаких родительских прав. Не знаю, что они себе воображают.
— Она ведь так долго у них жила, вот они к ней и привязались, наверно, — ответила Джулия, все еще держа в руках белый пластиковый мешок. Она протянула его мне: — Это вещи Мэри. Мэри-Эммы. Извините. Она провела Рождество у Маккоуэнов, и они купили ей кое-что. А вообще вся ее одежда принадлежит ведомству патронатных семей. Кроме того, что на ней надето.
— Мы купили ей всякого разного в «Сирсе». Здесь подписывать? — спросила Сара одновременно у Сюзанны и Роберты.
— Здесь, — Эдвард показал где, и они продолжили читать и подписывать. А потом случилось самое странное: они стали выписывать чеки. Два отдельных чека.
— Мы с Эдвардом делим расходы на усыновление, — сказала Сара. Она царапала цифры на клочке бумаги, вычисляя. — Мы любим, чтобы все было поровну.
Она помолчала, затем пробормотала:
— Правда, обычно выходит не поровну, а по полам. Никто не засмеялся.
— Ну что ж, — сказала она.
— Гонорар за юридические услуги включен в общую сумму, но мы пришлем по почте отдельную расписку. — Роберта тоже удивилась двум разным чековым книжкам. — И оплата услуг патронатной семьи.
Сара диктовала Эдварду:
— Девять тысяч сто двадцать семь долларов пятьдесят центов.
Она говорила тихо, но эффект был такой, словно эти слова прокричали с крыши.
— А Бонни ничего не получила? — спросил Эдвард.
— Можете подарить ей наручные часы, — ответила Роберта. — Но не деньги. Это в нашем штате незаконно.
Сара положила руку на предплечье Эдварда:
— Мы купим ей очень хорошие наручные часы.
Я заглянула в мешок для мусора. Просто удивительно, что даже у такой крохотной малютки могут быть вещи.
С другой стороны, удивительно, что вещей так мало. Мне казалось очень печальным, что человеческое существо идет по жизни, накапливая всякий ненужный мусор, и столь же печальным, что у ребенка больше ничего на свете нет. Наверняка сама она об этом не знает и ей все равно. В мешке были мягкая игрушка — желтая гусеница, зеленое одеяльце, пластмассовые кубики с буквами, картонный пазл с азбукой из зверей и еще одна мягкая игрушка, обезьянка в джинсовом брючном костюмчике.
— Поздравляю, — сказала Роберта. — Теперь у вас прелестный ребенок.
— И никаких наркотиков, — добавила Сюзанна, как-то счастливо шипя. — Это замечательно.
На пути домой в Трою в прокатной машине Сара бдела сзади рядом с Мэри-Эммой, крепко спящей в автомобильном креслице, которое Сара с Эдвардом купили в «Сирсе» вместе с детскими вещами днем, пока я отдыхала.
— Ну что ж, мы это свершили, — сказал Эдвард. — Будущее станет немного другим. Теперь и наша лошадка участвует в забеге.
Мы долго молчали. Шины шуршали в серой каше дороги. Вести машину в январе всегда лучше во время оттепели, но когда оттепель кончается, дорога подмерзает и становится еще опаснее. Подтаявший и снова замерзший снег превращается в комья, похожие на подгнившую цветную капусту с черными пятнами. Лучше бы он и не таял вовсе.