— Какой друг? — спросила она строго и встревоженно. — Один мой друг, — глупо ответила я. Но тут Сара, кажется, отвлеклась. По улице мимо дома ехала машина; ехала очень медленно, хотя газовала изо всех сил. Басы стереоколонок испускали низкий грохот, выдавая рэп, вибрирующий и громкий. Играли местный хит, записанный в Трое, с такими словами: «Топай, топай! Черножопый! Начнешь возникать — будешь срок мотать!»
— Уж не знаю, кто это, — сказала Сара, — но они все время тут ездят. На этой неделе уже четвертый раз, а за сегодня — второй. Это случайно не твой друг?
— Нет. Мой друг — бразилец.
Как будто это все объясняло: невинность фотографии. невинность вообще всего. «Дева знает свою любовь, как небосвод — луга». То есть знает очень приблизительно и малой травки с высоты не различает. Голова у меня была забита посредственными стихами, далеко не все из них — моего собственного сочинения.
— Вот он опять! — и Сара бросилась к окну на улицу — видимо, в попытке разглядеть водителя, машину, крутящиеся колпаки колес, номер.
И снова повернулась ко мне:
— Ты раньше замечала, что эта машина ездит мимо?
— Я не знаю, какая это машина.
— Не важно какая, главное, что у нее грохочут басы и она притормаживает, когда едет мимо нас.
На самом деле я заметила. Рэп и машину. Ее приближение было слышно издалека. Машина выворачивает из-за угла, музыка грохочет, как бойлер, раскочегаривающийся в подвале под ногами. Я была привычна к басовым нотам и почти не замечала их. Меня гораздо сильнее впечатлило и встревожило другое: иногда звонил телефон, я брала трубку, говорила согласно инструкциям Сары: «Резиденция Торнвуд-Бринк» — и слышала на том конце долгое молчание, а потом короткие гудки. У меня из головы не шла мысль о Бонни, о том, как она одна дома, так и не поставила свою жизнь на твердые рельсы — даже и близко нет, — а вместо этого скрючилась на диване в позе плода, обуреваемая запоздалым раскаянием, и слезы струятся по щекам. Не с нашим счастьем.
Но я видела, что Сару тревожит не Бонни, а загадочный, пропавший биологический отец. Она явно вообразила, что это он ездит мимо, каким-то образом выяснив новый адрес Мэри-Эммы. Он не подписал никаких официальных бумаг. И пускай агентство сделало все нужное, напечатало объявления в местных газетах, провело розыски отца — не слишком старательно, для проформы, для галочки, — легко вообразить молодого парня в баре, на работе, под ручку с кузиной на пути из церкви домой в воскресенье: он внезапно узнает, что у него был ребенок и что этого ребенка отдали на усыновление, и вдруг загорается желанием получить его обратно. Наверняка Сара, как и я, представляла себе отца ребенка игроком из команды «Грин-Бэй Пэкерс»? Мелкая знаменитость, хорош собой, беспечен, не желает связывать себя отношениями, а тем более ребенком. Ей следовало вообразить его хотя бы блудным сыном кого-нибудь из стареющих хавбеков.
— Я, кажется, не обращала внимания.
— Замечательно! А на это ты обращала внимание? — багровея, она гневно указала на снимок. — На фотографа? На него ты обращала внимание? Кто этот человек, который фотографирует Эмми?
Я не ответила, поскольку утратила дар речи.
Машина, грохочущая рэпом, снова поползла мимо.
— Вот она опять! — Сара бросилась к окну. Я смотрела, как она беззвучно шевелит губами, запоминая, а потом бежит на кухню и пишет номер на желтенькой бумажке.
— Я записала номер и положила у телефона. Если увидишь эту машину еще раз, скажи мне.
— Хорошо.
— Просто я… — она снова принялась мучительно продираться пальцами через волосы, продолжая говорить, бормотать, будто сама с собой. — Вся моя жизнь — один сплошной фильм ужасов с медленно едущими машинами…
Я не поняла, что она имеет в виду. Похороны?
— Слушай, извини, пожалуйста. Я тебя расстроила, — она коснулась моего плеча, вроде бы по-доброму, но с меня еще не сошло оцепенение, и я не могла бы сказать точно. — Спасибо за фотографию. Я понимаю, ты хотела сделать приятное. Это замечательный снимок. Девочка просто прелесть. Но больше никаких фото. Ты меня поняла?
— Да, — машинально ответила я.
— Не то чтобы я не доверяла твоему другу. Я не доверяю его адресной книге.
— Кажется, у него нет адресной книги, — глупо сказала я.
Сара вонзилась в меня взглядом: