– Куда нам?
– В правую скулу!
Отряхивая колени, Змей выпрямился. Фальшборт справа вмяло в палубу. Бочонок летел сравнительно неспешно, так что люди успели отскочить в стороны. А от щепок уберегли кирасы, стеганые поддоспешники, маски и высокие поножи. Дымом не пахло, пахло пылью и химией. Пустые красные огнетушители звонко колотились друг о друга. Многоногая масса вокруг катапульты отпихивалась от них, азартно матерясь.
Противник?
Противник удачно применил две катапульты против единственной носовой “Змея”. Хвостовую Абдулла мог бы задействовать навесом, через головы. Но для этого надо снимать мачты, а те до середины трехногие, пирамидальные – не успеть. “Змеедав” их снял заранее, видно – наблюдателя на гребень дюны выслал, и в нужный момент выскочил… Кстати, недалеко уже “Змеедав”.
– Хвостовое, гроб на колесах ваш.
– Прицел сместился! Меняем!
– Гондоны! Жопа вам после боя! Носовое, цель прежняя!
Нет, Абдула все-таки лучший артиллерист, чем Ли Си Цин у Хорна. Бочонок пришел аккурат в переднее колесо “Котолака” по левому его борту. Ветер донес негромкий хруст решетки. Вспух клубок дыма, ударил фонтан планок и обломков. Корабль Хорна присел на левый передний угол, накренился так, что показалась палуба. Змей увидел, что слухи не врали. Утром “Котолаку” попали в ходовой барабан, вот потому-то он и не свертывал паруса до последнего. Теперь он без хода, и это уже приговор.
Экипаж заорал, но Марк не дал толком насладиться победой:
- “Змеедав” справа, минута!
Новички все-таки дорвались. Ну, сейчас поглядим, кто тут старая гвардия – а кто погулять вышел.
– Шлемы всем! Марк, слезай вниз, ты здесь нужнее!
Кто на “Змеедаве” капитан, оставалось пока тайной. Сам новенький крейсер здорово отличался от Хорнова ветерана. Во-первых, шесть колес и целых два ходовых барабана. Во-вторых, корпус без малого тридцать шагов – у того же “Змея” мачты короче втрое, а у “Котолака” вдвое! В-третьих, сами мачты у “Змеедава” однодеревки, сложить их можно быстро, и быстро же поставить. И снаряжены все четыре мачты как на шхунах, одними треугольными парусами – а это значит, можно управляться лебедками, не вылезая на верхотуру. Что и позволило хитроумному экипажу забронировать “Змеедава” полностью. Вон, Абдулла исхитрился закинуть им на крышу бочонок из кормовой катапульты. Полсклянки назад Хорнов “Котолак” точно такое попадание сперва оставило без грот-мачты, потом обездвижило – и, в итоге, убило. С гробика на колесах заряд скатился, только и всего.
– …Пневматику на руку! Затвор… Качнуть! На защелку взять!
В-последних, экипаж “Змеедава” больше обычного почти вдвое. Есть кого в хомячки на два барабана поставить, есть кому и на абордаж пойти. Одно хорошо, “Змеедав” длинный. Быстро повернуть и протаранить “Змея” не сможет. Придется становиться к борту борт… И да, еще не вечер!
– Барабан – стой! К абордажу справа… К бою!
Борт “Змеедава” самую малость повыше. Абордажные мостки оттуда забросить проще. Только это дебют известный, и меры против него выучены. Еще подвеска не выпрямила корабль, клюнувший носом от резкой остановки – а уже треснули ограждения переднего мостка. Марк вломился на него и закрутился, сметая всех. Нападающие в ужасе посыпались от него на песок; с борта “Змея” им в спины захлопала пневматика. Полетели красные брызги – все, эти вне игры, забыть о них. Ага, нашелся боец, равный Марку. Алебарды загремели, с визгом пошли друг по дружке. Брызнули горячей стальной крошкой, искрами с лезвий. Громко, тяжело ударили в доски палубы. Что Марк на носовом корвусе, что Винни на кормовом – бойцы умелые. Непонятно, правда, почему их не смели залпом воздушек. И почему враги не стреляют из хороших бойниц скошенного тускло-зеленого борта. Наверное, капитан “Змеедава” отчетливо пожалел о своем решении. Мостки отстегнуты – “Змеедав” попытался оторваться… Змей покривился: нет уж, как договаривались. И грабить, и расстреливать! Приложился из собственной воздушки, провел колечками диоптра по скошенному борту. Вот мелькнула в проеме золоченая капитанская кираса, начищенная, слепит глаза – Змей с трудом разобрал, что на кирасе вычеканен пес, отрывающий голову змее. Бормоча: “Хрен себе оторви, собака бешеная”, Змей довел колечко диоптра и выбрал спуск.