Парень вздохнул, снял с пояса красивую Тамкарову шпагу. Расщелкнул крючки кирасы, переступил упавший теплый бочонок. Стащил поддоспешник, морщась, избавился от сапог. Сходил к своему флаеру, вытащил чистое полотенце, обтерся. Надел джинсы, рубашку, легкие сандалии. Бегать окунаться ни сил, ни желания, да и времени уже не осталось. Так что Змей просто сложил игровые вещи в багажник. Снова подумал, что надо бы позвонить отцу и поблагодарить за подаренный флаер. Вытащил телефон – только номер отца набрать не успел. Опять невовремя позвонил кто-то еще.
– Слушаю.
– Это молодежный технический клуб “Факел”?
– Да.
– Я представитель фирмы “Интернет и закон”.
Змей напрягся. Клубни чего-то нарушили, или очередной указ, не приведи господи, вышел? Интересоваться законами Змей начал сравнительно недавно, всего три года тому назад. Как зарегистрировали клуб, поневоле пришлось начитаться. Так вот, с тех пор не выходило ни одного закона, который бы разрешал что-нибудь дельное. Все больше полная свобода продавать снег эскимосам и запивать соленые огурцы кислым молоком.
– Слушаю вас.
– Я предлагаю вам приобрести по специальной скидочной ставке доступ к фильтру нежелательных сайтов. Проще говоря, контент-фильтрацию. Представляете, ваши воспитанники никогда не смогут посещать порнографические или экстремистские сайты!
Фразу собеседник выпалил прежде, чем утомленный Змей успел открыть рот. Не проиграй Змей настолько обидно Валенку – то есть, сейчас уже несомненной Валькирии! – он бы отболтался обычным: “Пришлите нам расценки, я сообщу бухгалтеру клуба”. Но тут просто включил самый аристократичный голос, даже бровь поднял – хоть в телефон это и не видно, видеоканал Змей не применял никогда.
– Вы хотите детей лишить удовольствия, да еще и денег за это просите?
Продавец поперхнулся:
– Но вы же обязаны принимать меры! Вы же официально зарегистрированная детская организация! Вас же проверяют! У вас могут быть проблемы!
Тут Змей имел что сказать:
– В таком случае мой куратор, зам начальника исполкома по идеологии, Сергей Павлович Крашенинников… – для пущей важности Змей сделал паузу и перестарался. Договаривал он уже вслед отключившемуся абоненту:
– …Дал бы мне соответствующие инструкции.
Фыркнул, привесил телефон обратно на пояс и вынул из кабины флаера планшет с листом взлетного контроля. Обошел машину по часовой стрелке, ставя птички: подшипники винтов не подтекали, кожухи винтов не разболтались, лопасти под пальцами не люфтили. Запах горелой изоляции отсутствовал. На несущих балках не заметно трещин, под машиной не валяются выпавшие детали и не блестят подозрительные масляные лужицы. Больше откладывать сложную беседу повода не нашлось, так что парень залез на пилотское место, сунул планшет с таблицей в зажим. Пристегнулся, ткнул стилом в точку на экране, и сразу тыльным концом стила вдавил зеленую клавишу пуска.
Флаер тихонько зажужжал всеми восемью винтами, подмигнул зелеными огоньками контроля: все в полной исправности, заряда достаточно. Змей выдохнул и решительно прижал стартовый сенсор, настроенный на его отпечатки пальцев.
Отпечатки пальцев на полированном столе выглядели сюрреалистически. Стол комиссара в кои-то веки сиял клинической чистотой; с непривычки де Бриак даже покрутил головой: в своем ли он кабинете? Но вокруг блестели застекленные рамки, а в них знакомые сертификаты, грамоты. Наконец, карта Парижа ручной работы в стиле того самого Людовика с мушкетерами – сувенир на десятилетие службы от сотрудников. Такой точно никто иной не мог похвастаться.
Значит, уборка в кабинете наконец-то сделана, и можно спокойно ждать самолет.
Выключив лампы, Де Бриак некоторое время любовался на огни ночного Парижа за окном. Потом присел к удивительно чистому столу, словно к чужому: несколько боком. Вытащил из кармана любимый планшет, нашел фантастический рассказ – но толком погрузиться не успел.
Пластиковая дверь открылась. Вошедший успел придержать ее, и ручка не ударилась о стену. Де Бриак увидел в освещенном проеме рослого блондина, которому синяя форма Генерального Управления шла столь же хорошо, как и самому де Бриаку. Только вошедший оказался моложе комиссара лет на десять, выше на пол-головы, стройнее килограммов на двадцать, и беззаботнее на всю разницу в званиях.