– Как же, знаю. “А монашка с поднятым подолом бегает быстрее мужчины со спущенными штанами!” Ну вот, представьте, что он оборван на середине. Или, напротив, читатель сразу заглянул в конец, а середины не видел. Останется ли анекдот смешным? Точно так же и текст. Сперва его следует дочитать, а уж потом оценивать.
– Но, шеф, текст же так велик!
– Это у некоторых голова слишком мала, только анекдоты и вмещает. На пяти-семи сюжетных линиях уже ломается. Ну да это их дело, а для нас неумение установить связи между десятком фигурантов – или железно доказать, что таких связей нет – попросту профнепригодность. Мы – четвертый департамент. Мы те самые “интеллектуалы из контрразведки”, которых так любят показывать в шпионском кино. Запомните, Лежер! Сейчас мы ловим человека, который пытается создать свой мир. И уже поэтому мы его не понимаем. Он действует вне стандарта просто желающих золота. И вне стандарта фанатиков. Фанатики тоже работают на кого-то большого за ними, и в конце все равно вылезают все те же деньги. Эти схемы с набором подвариантов изучены, на них есть методики. У нас – нечто третье.
Альберт решительно убрал нераскуренную сигарету в пачку, пачку в карман. Вытянул из-под рамы “Нокию” – створка захлопнулась. Лежер повернул ручки, затягивая замки окна. Подумал вслух:
– А ведь могли взорвать. Или еще проще: испортить оборудование. Починка встала бы в миллиарды! Но не стали. Как-то пролезли внутрь, налепили наклейку и смылись без жертв и разрушений. Не знаю, кто там за ними стоит. Право, обижусь, если очередные шейхи или русские олигархи. Или кого там назначат крайним в этом году. Может быть, шеф, вы и правы. Некто желает создать новый мир. Что же плохого в созидании?
– Топливом для него станут наши миры, уютные маленькие мирки всех нас. Мы с вами, Лежер, ляжем кирпичиками в основание его величественной мечты.
– Сколько пафоса, господин комиссар!
– Тем не менее, это так, – отрезал де Бриак.
Альберт подошел к столу, взял невыключенный планшет комиссара:
– Интересно, шеф, что же натолкнуло вас на этакие мысли?
Пролистнул в начало и прочитал заголовок:
– Скрещение…
Капитанское кресло по центру рубки выглядело на свои полтора века – именно столько лет назад от вечно подтекающей гидравлики перешли к силовым захватам. Тогда пилотские кресла сделались легкими, на вид изящными, без утолщений и наплывов – вместо механизмов заработали силовые поля; а вместо запаха гари в случае перегрузки появлялось лиловое или серебристое сияние.
Весь “Кентавр” и оснащался именно такими силовыми креслами, надежно сохраняющими космонавтов при любых ускорениях – хоть осевых, хоть крутильных, хоть, не к ночи помянутых, даже легенных. А капитанское кресло – единственное в шестикилометровом карандаше диаметром тысяча ноль двадцать четыре метра – выглядело антиквариатом. Курсанты видели такие кресла в учебных фильмах – ну и в драмах о первых столетиях освоения космоса. О той седой древности, когда в железных кораблях, движущихся еще на принципе отброшенной массы, летали стальные люди. Тогда случалось всякое – втайне каждый курсант “Кентавра” и мечтал, чтобы с ним тоже что-нибудь случилось. Почетно же возвратиться из учебного рейса с наградами за неучебный подвиг!
– Допросились приключений, а?
Тим постучал по кнопкам – жестовое управление отказало, до зубовной чесотки напоминая очередную учебную задачу, которые так любили наставники астрошколы. Основной блок моделлера как будто уцелел. Но кусков корабля от первой до третьей и от седьмой до девятой диафрагм словно не существовало. Из этих отсеков не доходило ни единого сигнала; а вот отсеки до, между и после слепых зон почему-то спокойно подсвечивались зеленым.
– Наринг, Суэйн!
Пилоты челноков синхронным движением включили скафандры; за прозрачной пленкой силового поля синие глаза Суэйна и карие Наринга смотрели серьезно и спокойно. Тим тоже взял себя в руки. Наставник пока не вмешивается – а это значит, нечего Тиму сопли жевать. Он все еще капитан, и действовать придется ему.
– Наринг, стартуй в надир на половину мегаметра, Суэйн в зенит. Посмотрите со стороны, на связи постоянно, чуть что не так – сразу голосом.
Пилоты кивнули по-прежнему синхронно и молча, единым движением повернулись и исчезли в проеме.
– Андрей!
Врач корабля переступил с ноги на ногу. Большой, круглый, волосатый (во всех местах, шептались девчонки) Андрей одним своим видом внушал надежность. Андрей, как и Тим, учился уже на последнем курсе, и шел с экипажем среднекурсников именно что для страховки.