– Как ни стыдно, ай-яй-яй. – Любов улыбнулся.
И совсем не трудно догадаться, о чем тогда подумал Твардовский. Сделав паузу сказал:
– Я не думаю, что друзья должны быть скованы друг с другом, все-таки мы давно знакомы.
– Как поживает ваш документ?
– Какой документ? Откуда вы знаете? – Твардовский побледнел, он подумал, что все пропало, все известно и позор ложится на его плечи, но его это мало волновало, под словом документ Любов имел совершенно иное, не то, что подумал Твардовский. Это была комическая переделка его предложения, которое он не озвучил в прошлую встречу и странным образом удалился. И тут он опомнился:
– Ах, это, ничего живет. А что это вас так волнует, что за интерес? – далее продолжил, скинув груз с плеч. Говорил много лишних слов, идея у Твардовского была сидеть до последнего, хоть до следующего года, пока Любов не уйдет, но ждать долго не пришлось. Любов понял, что мешает важной беседе и удалился.
– Милый мой друг! – закрывая при этом глаза.
– Да?! – будто с облегчением отвечал Нерукавин.
– У меня к тебе предложение, которое в прошлый раз не озвучил.
– Я готов выслушать, дерзайте.
– Мы с тобой уже вполне не молодые люди, мы заняты. У нас проблемы о L’amour(француз.), ведь время то не стоит, оно все идет, и наше то кончается, так на остаток повеселиться от души стоит. Вот ты мне скажи, когда мы в последний раз смеялись? Вот хоть как-то помог тебе улыбнуться, так давай же, не хоронить же себя раньше времени. Нам уже сколько? Мы прожили уже столько, сколько нам не прожить.
– А что делать?! Мы уже не такие как раньше.
– А надо вспомнить, тряхнуть стариной.
Твардовский был хороший актер и заговаривать зубы умел:
– Так вот, – вдруг он сменил тон с романтики на злобу, – У меня к тебе предложение, посетить такое местечко развлечений. Нет, не балы, ни пиры, а такое как… бордель, в обществе развратных девиц.
Пока он все это говорил, Нерукавин был как хамелеон, то бледнел, то краснел, то щурил, то округлил глаза:
– Да что ты Андрей?! Ну и шутник же ты, мой друг.
– Ну а кто сказал, что я шучу? Ну же, давай.
– Ну пойми, что скажут люди?! Пойми.
– Женушка тебе изменила, так чего тебе эти люди… Да и в такое время суток, горожане не ходят по таким местам. Там такие же, как мы с тобой, давай веселиться.
– Ну и когда ехать тогда? Скажи.
– Сейчас! – торжественно воскликнул Твардовский.
– Сейчас? – в недоумении промямлил Нерукавин.
– Ну же, во дворе ждет мой слуга.
Нерукавин ходил по углам, не зная, что делать, что ответить и в итоге надел на себя пальто и направились оба к карете. Выходя из дома, Твардовский и Макрат переглянулись, абсолютно одинаковым зловещим взглядом. Нерукавин грустил в дороге, ничего не говорил.
– Все будет хорошо! – уверял Твардовский. – Тебе понравится, да я знаю, ты не бы еще в таких местах, но ты узнаешь нет ничего прекрасней борделя.
– Доезжаем. – крикнул Макрат с кареты.
Макрат высадил Твардовского и Нерукавина, а сам направился назад. На улицу уже легли сумерки, было уже половина десятого.
Нерукавина бродила по дому, не зная, что делать. В голову лезли непонятные мысли: «Где же муж мой, где же он?» и с этими мыслями решила прилечь, долго ворочась под одеялом, не могла уснуть. Наконец решила почитать книжку, но открыв ее, в дверь постучали.
– Войдите. – сказала умиротворенно она.
В дверь вошла служанка и сказала:
– Вот. Это Вам. – отдав записку госпоже Нерукавиной вышла. Нерукавина быстро разорвала конверт и начала читать.
«То, что Вы будете читать далее – истинная правда. И дочитайте до конца, это в Ваших же интересах. Дорогая, Елизавета Петровна, Вы живете искренне, веря мужу, но Вас жестоко обманывают, доказательства есть, в полночь Вас будет ждать карета, проявите инициативу. Ваш Друг…»
Нерукавина бросила записку, уткнувшись лицом в подушку громко заплакала, а на улице кучер кричал на Макрата, проезжающего мимо дома:
– Ишь ты бороду наклеил, будто я и не узнаю. – удаляясь важною походкой назад.
7
На тот случай, если Нерукавина не поедет, не был придуман план, так что можно было надеяться лишь на этот. Госпожа не хотела ехать, доверяя мужу, но странно было то, что его не было дома. Полночь прогремела, и взглянув в окно, она увидела карету. И чтобы не узнали Макрата, он нацепил на себя бороду. Нерукавина вышла с походкой полной решимости. И только начала говорит, Макрат прервал:
– My task is to bring you to your husband, Please sit down. – и действительно, она не знала английского языка и что бы она не говорила, Макрат отвечал на все: «Yes-yes. Go! ». Макрат и сам не владел английским, раскидывая пару фраз и госпоже приходилось дуться на этого индивидуума.