Кроме всех сих и некоторых других форштатов, достоин также замечания тот, который простирается вдоль по берегу реки Прегеля и лежит против крепости, и был самый тот, где имел я свою квартиру, ибо полк наш расположен был весь по упомянутым форштатам. Сей достопамятен как находящейся в нем судовой пристанью, так и корабельной верфью, а не менее вышеупоминаемыми шпиклерами или магазинами для хлеба, соли и других крупных товаров, сгружаемых с барок. Впрочем, как весь сей форштат лежит под горой и на низком и ровном положении места, то разрезан он многими и довольно широкими каналами, коих вода имеет совокупление с рекой Прегелем. Кварталы между сими каналами заселены в иных местах домами, в иных засажены садами, а в иных осажены только деревьями и содержат в себе наилучшие луга; но никоторый из них так не достопамятен, как тот, на котором находится сад одного наибогатейшего купца, по имени Сатургуса{54}. Сад сей хотя не очень обширен, но почесться может наилучшим во всем Кенигсберге, ибо он не только расположен регулярно, но и украшен всеми возможнейшими украшениями. Хозяин, будучи любопытный, ученый и богатый человек, наполнил оный многими редкими вещами. Есть у него тут богатая оранжерея, набитая разными иностранными произрастениями. Есть менажерия, или птичник, и зверинец, в котором содержится множество редких иностранных птиц и зверьков. Есть многие прекрасные домики и беседки. В одном из них находится маленькая кунст-камора, или довольно полный натуральный кабинет. И как мне еще впервые случалось тут такой видеть, то не мог я довольно налюбоваться зрением на множество редких и никогда мной не виданных вещей, а особенно на преогромное собрание разных руд, окаменелостей, камней, разных раковин, разных птичьих яиц, разных птичьих чучел, а паче всего на превеликое собрание янтарных штучек с находящимися внутри их мушками и козявочками, которыми навешен у него целый комод, и коих число до нескольких тысяч простирается. Другой домик, в котором обыкновенно угощал он своих гостей, вместо обоев украшен картинами, в коих налеплены за стеклом натуральные бабочки, и коих видел я тут несметное множество. Что ж касается до самого сада, то наполнен он бесчисленным множеством цветов и хорошими плодоносными деревьями, а стены прикрыты превысокими персиковыми и абрикосными шпалерами. Есть также тут множество разными фигурами обстриженных деревьев, а площади все украшены множеством изрядных фонтанов. Вода для сих фонтанов втягивается насосами из канала, подле сада находящегося, в большой свинцовый бассейн, сокрытый в построенной нарочно для сего на углу сада прекрасной башне, в низу которой сделана изрядная беседка и в ней колокольная игра, производимая той же водой. Все сии зрелища были до того мной не виданные, и потому всякий раз, когда ни случалось мне в саду сем бывать, производили мне много удовольствия.
Впрочем, можно сказать, что город сей во всем имеет изобилие, и жители его живут довольно хорошо, однако умеренно и без всяких почти излишеств. Неприметно между ними никакого дальнего мотовства и непомерности. Все наилучшие люди ведут жизнь степенную и более уединенную, нежели сколько надобно; карет и богатых экипажей у них чрезвычайно мало, а все ходят наиболее пешком. В домах прислуга у них очень малая. Есть варят у них обыкновенно женщины, которые сами и закупают к столу все нужное, а вкупе и отправляют должность лакеев, когда госпожам их вздумается идти в церковь или куда в гости, или куда в летнее время прогуливаться. Они провожают их и ходят вслед за ними, что для нас было сперва очень удивительно. Единое только мне не полюбилось, что дома у них, а особенно в лучших частях города, очень тесны и беспокойны; редкий из них занимает сажен пять в ширину, а большая часть не более сажен двух или трех шириной, и притом все покои в оных имеют окна в одну только сторону, и очень немногие освещены тремя окнами, а по большей части в них по два окна, ибо обе боковые стены, по причине сплошного строения у них обыкновенно глухие.
Недостаток сей заменяется у них высотой здания и множеством этажей, из которых один другого ниже; но сие приносит с собой ту неудобность, что всходить в верхние этажи должно всегда темной и самой беспокойной круглой лестницей, ощупью; ибо как у них в каждом этаже только по два покоя, из которых один окнами на улицу, а другой назад, то между ними находятся темные сенцы, где идет сия лестница и вкупе находятся очажки, где варят они себе есть. Дворы есть у весьма редких домов, да и те очень тесные, а у прочих хотя и есть, но наитеснейшие, да и в те вход только сквозь дома, а ворот порядочных нет, да и служат они более для поклажи только дров. Входы же в дома поделаны везде с улицы, и двери в сени всегда разрезные надвое, но не вдоль, а поперек, дабы верхняя половина могла быть днем отворена для произведения света в сенях, а нижняя затворена для воспрепятствования входа всякому. Впрочем, примечания достойно, что в наилучшей их Кнейпгофской, или Мильонной, улице и в лучших домах крыльца поделаны везде деревянные, но никогда почти не гниющие, а имеющие вид чугунных, так что и узнать никак нельзя, что они деревянные. Сие производят они повторяемым через каждые два или три года вымазыванием их разваренной смолой и усыпанием потом железной окалиной из кузниц, через что производится на них власно как чугунная корка, недопускающая их согнивать от дождя и ненастья. Число всех домов в городе простирается до 3800, а жителей до сорока тысяч.
Ходьба и езда по городу довольно спокойная, потому что все улицы вымощены диким камнем и мостовая сия содержится всегда в хорошем состоянии. В ночное же время, а особенно осенью и зимой, освещаемы бывают все улицы фонарями. Однако в тесных городских улицах досадная неудобность бывает та, что по ночам всякую нечисть и сор выкидывают из домов на улицы, которая, хотя ежедневно, особыми и нарочно к тому определенными людьми и счищается и свозится долой, но нередко бывает от того дурной запах и духота, заражающая воздух, и от того нижние покои обыкновенно бывают очень скучны и от узкости улицы темны.
Церквей в Кенигсберге всех 18, из коих четырнадцать лютеранских, три кальвинских и одна римско-католическая. Большая часть оных построена в готическом вкусе, с предлинными шпицами на колокольнях; однако есть и без них, и воздвигнуты во вкусе новой архитектуры, однако немногие.
Водой снабжен сей город довольно; ибо, кроме реки Прегеля и упомянутого пруда, поделаны по всем улицам множество колодезей, над которыми построены власно как маленькие карауленки и башенки и вставлены насосы - и вода получается качанием сбоку из них.
Кроме сего, есть в сем городе несколько больших ветряных мельниц, довольно хорошо устроенных, а сверх того, и прекрасная водяная о множестве поставов, построенная на той речке, на которой пруд, пониже плотины, и скрытая так, что ее вовсе не приметно.
Сего довольно будет на сей раз во известие о сем городе, ибо о прочем упомянуто будет подробнее впредь при других случаях. В будущем моем письме возвращусь я к прерванной нити моего повествования и буду рассказывать вам, что со мной в сем городе случилось далее и что подало повод ко второй и той перемене в обстоятельствах моих, от которой проистекли последствия, имевшие на все благоденствие жизни моей наивеличайшее влияние. А поскольку теперешнее письмо мое уже слишком увеличилось, то дозвольте мне его сим кончить и, уверив о непременной моей к вам дружбе, сказать вам, что я есть навсегда ваш и прочая.
Часть VI.
Продолжение истории моей военной службы и пребывания моего в Кенигсберге
(Соч. 1790, переп. 1801 г.)
Пребывание в Кенигсберге
Письмо 61-е
Любезный приятель! Рассказывая вам в предследующих письмах о том, что происходило со мною во время пребывания моего в Кенигсберге, остановился я на том, как я жил при тамошней каморе и упражнялся в письменных делах. Теперь, продолжая повествование сие далее, скажу, что колико жизнь сия была мне сначала трудновата и скучна, толико сделалась потом приятна и весела. Вышеупомянутым образом и до обеда, и после обеда в камору ходить, и беспрестанно писать принужден я был только сначала и не более двух недель; ибо в сие время надлежало мне вносить в книгу все приходы и расходы, бывшие с начала вступления нашего в Пруссию до моего определения в камору; но как я сию трудную работу совершил, то письма мне было гораздо меньше, и наконец сделалось столь мало, что мне в целый день не доставалось написать по странице; следовательно, небольшую сию работу мог я в полчаса оканчивать, и мне не только уже не было нужды ходить после обеда в камору, но я и по утрам иногда совсем дела не имел, и мог, с дозволения старичка моего, советника, отлучаться, а иногда и целый день оставаться дома.