Так что приготовления к свадьбе продолжались...
Второе заседание по делу господина Щеглова пришлось на пятницу.
В коридоре собрались и подсудимый, и потерпевшая с группами поддержки и свидетелями, а потому обстановка накалилась еще до начала слушания. Тем более что судья был в совещательной комнате, и нам пришлось часа полтора ждать, пока он завершит предыдущее дело и огласит решение.
Клиент сильно переживал, и я всячески пыталась его успокоить. Эмоции - не лучшее подспорье в суде, и я почти силком заставила его выпить успокоительного и тихонько сидеть на скамейке, ожидая вызова в зал.
Наконец секретарь проверила явку и позвала нас всех проходить в зал.
Судья Ярешин казался совершенно вымотанным, было заметно, что ему совершенно не хотелось слушать подробности соседских склок, однако деваться было некуда.
Первым делом, удостоверившись, что все явились и готовы приступить к делу, судья провозгласил результаты экспертиз.
Заключение судебно-медицинской экспертизы было невнятным и уклончивым, по мнению медиков, перелом мог быть как вследствие падения, так и вследствие удара тяжелого тупого предмета.
А вот выводы второй экспертизы порадовали больше. Я слабо разбираюсь во всех этих технических тонкостях, но, по мнению специалиста, напряжение в сконструированной господином Щегловым системе не могло представлять опасности для жизни и здоровья людей или нелюдей, поскольку она питалась от конденсатора постоянного тока. То есть накопленный не слишком сильный разряд выплескивался одним махом, и хватало его лишь, чтобы незадачливого воришку (или любопытного соседа) изрядно тряхануло, но без серьезных последствий.
Безусловно, это существенно укрепляло нашу позицию. Одно дело - психованный хозяин дома, готовый рисковать жизнью прохожих, могущих случайно попасть под напряжение, а совсем другое - неопасный, скорее предупредительный удар тока.
В общем, к допросу явившихся свидетелей я приступала в приподнятом настроении.
Для начала мы допросили дочь потерпевшей, госпожу Курову - дюжую бабищу лет сорока-пятидесяти, с пропитым лицом и хриплым голосом.
Но саму свидетельницу ничуть не смущали ни облезлые тряпки, в которые она была обряжена, ни мощный перегарный дух, разящий даже на расстоянии нескольких шагов.
Она рассказала, что выбежала из дому на крики, нашла зверски избитую мать, после чего вызвала милицию и скорую.
- А где в этот момент находилась потерпевшая? - коварно осведомилась я.
- Возле забора, - удивилась моему непониманию свидетель. - Она же с него упала!
- То есть она лежала возле забора в вашем дворе? - уточнила я.
- Да! - уверенно подтвердила госпожа Курова. - Она стонала и плакала...
- Понятно, - прервала я жалобные излияния. - То есть у нее уже была сломана нога?
Свидетель подтвердила и это, и я продолжила:
- Так что, потерпевшая упала во двор к соседу, который ее избил, а потом она со сломанной ногой перебралась обратно через забор, где вы ее и нашли?
Звучало это совершенно нелепо. Свидетель лишь молча открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, не зная, что сказать, но тут ей на помощь сама потерпевшая.
Она вскочила с места и закричала:
- Да какая разница, где я была? Главное, что этот ... меня побил!
Выразилась она крайне нецензурно, что тоже не добавило ей очков. Приходя в официальное учреждение, а уж тем более в суд, будьте добры придерживаться приличий! Жаль, но в пылу спора об этом многие забывают.
Судья осадил потерпевшую и посулил привлечь ее к административной ответственности, если она не угомонится, и госпоже Вариной пришлось замолчать.
Затем мы допросили свидетелей с нашей стороны: госпожу Нарлину Парвассон и госпожу Лидию Норову.
Надо сказать, что я ни минуты не пожалела, что так добивалась их приглашения в заседание.
Соседи оказались весьма ценными свидетелями, поведав в подробностях, каковы отношения между подсудимым и потерпевшей, а также заверив, что тем утром собственными глазами видели все происходящее.
По словам госпожи Норовой, она что-то делала в огороде, а потому имела редкую возможность наблюдать бдение потерпевшей на заборе и последующее падение. Свидетель уверенно рассказала, что соседка упала не во двор господин Щеглова, а в собственный огород, и что сам подсудимый вообще не выходил из дому в это время. Кроме того, она поклялась, что собака господина Щеглова была привязана к будке, так что никак не могла искусать склочницу.
Госпожа Нарлина Парвассон, гномка преклонных лет, также подтвердила, что подсудимый во время происшествия во двор вообще не выходил.
- Вы тоже что-то делали в огороде в ноябре? - саркастически поинтересовался прокурор.
- Нет, - с достоинством ответила свидетель, - Я выглядывала из окна!
- Зачем? - продолжал допытываться представитель обвинения.
Свидетель пояснила воинственно:
- Мое окно - на кого хочу, на того и смотрю. Что ж я, когда заметила на заборе эту нахалку, - она кивнула в сторону потерпевшей, - Должна была отвернуться и делать вид, что ничего не заметила?
От возмущения лицо почтенной гномки налилось багровым румянцем. Она приподнялась на цыпочки и расправила плечи, явно готовая отстаивать свою правоту.
Судья спрятал улыбку и велел прокурору задавать следующий вопрос.
Тот продолжал, но свидетель стояла на своем: никакого избиения не было и точка, притом госпожа Норова и госпожа Нарлина Парвассон описывали все происходящее очень точно, припоминая все детали.
Удивительно, сколько всего может вспомнить очевидец, если очень того желает!
По правде говоря, я не сомневалась, что свидетели несколько кривили душой, уж очень слаженно они давали показания. Однако уличать их в этом было бы глупо, а потому я полностью включилась в процесс допроса, стараясь выжать из него по максимуму.
Из заключений экспертиз и показаний свидетелей вытекало, что телесных повреждений ни посредством тока, ни лично подсудимый потерпевшей не наносил.
Да, его действия нельзя назвать законными, но и квалифицировать их как преступление затруднительно, раз уж напряжение было недостаточным для причинения вреда.
В принципе, опосредованная связь между ударом тока и падением с забора (а, следовательно, и переломом) имелась, однако уж очень все это было хлипко и ненадежно. Другое дело, если бы мой подзащитный собственноручно столкнул соседку с забора, а так обвинению весьма затруднительно доказать, что подсудимый знал или мог знать о том, что от удара тока потерпевшая упадет с забора и непременно поломает ногу.
Понимая это, представитель прокуратуры все больше хмурился и срывал злость на ни в чем не повинных свидетелях. Но не на тех напал - на беспомощных бабуль не стоит рычать, а то покусают в ответ.
Да еще я подливала масла в огонь, акцентируя внимание суда на том, что потерпевшая сама полезла на забор, и не вина моего клиента, что она неудачно упала.
Судья Ярешин все больше принимал мою сторону, уж больно много противоречий накопилось.
В итоге он прекратил уголовное дело по причине отсутствия в действиях подсудимого состава преступления, чего, собственно, я и добивалась.
Клиент был совершенно счастлив, пожимал руки свидетельницам и истово благодарил за помощь меня, даже выплатил приличную премию.
Судья Ярешин, проходя мимо, тихонько мне подмигнул, отчего я несколько растерянно улыбнулась и задумалась, нет ли у него самого склочных соседей?
Так или иначе, итог дела порадовал всех, кроме разве что потерпевшей и еще прокурора, да и тот, как мне показалось, спорил больше из принципа, чем из сочувствия бабуле.
Я попрощалась с клиентом, вышла на улицу и остановилась, чтобы отдышаться и усмирить бушующий в крови адреналин.
На этот день было назначено еще одно мероприятие, также связанное с работой, притом потяжелее судебного заседания. Речь о корпоративном торжестве по случаю празднования Дня адвоката. Сам праздник лишь послезавтра, однако, по традиции торжество происходит вечером в пятницу.