В Феодосии мы пробыли две недели и выехали в Ялту тотчас по получении известий, что меня зовет к себе на службу полковник Трепов, в то время командир Гвардейской конной батареи. Брат мой, не достигший в то время на целый год призывного возраста, ехал с тем, чтобы приступить на службу совместно со мной, в чем его горячо поддерживали дед и дядя. Приехав в Ялту, нашли там своих офицеров: Трепова, Лагодовского, барона Фитингофа, Арсеньева, Косова, Кривошеина и Лауница. Апрелев был командирован в Новороссийск за людьми и обмундированием. Перфильев и Родзянко – в Одессу за пушками.
Батарея в то время состояла из 15 оставленных немцами лошадей, 6 человек нижних чинов, 2 пулеметов, 4 старых немецких повозок, кухни, нескольких винтовок и старых, рваных немецких мундиров. Она стояла в Ореанде в казармах Крымского конного полка. Каждое утро офицеры сами убирали лошадей, и только через неделю прибыли еще 7 человек нижних чинов. В Ореанде ни у кого из нас не было денег, и мы питались из котла кашей и хлебом. Противно было ходить в Ялту и смотреть на тамошние рестораны и кафе.
В начале января 1919 года нам было приказано перейти для формирования в район Мелитополя. «Батарея» двинулась: в авангарде на кухне мой брат Илиодор, принятый в нашу батарею добровольцем-вольноопределяющимся, за сим четыре запряженных повозки, два офицера верхом, все солдаты и остальные офицеры пешком «в прикрытии» сзади, ведя вповоду трех самых плохих лошадей, из которых одна пала по дороге. В Севастополе нас ожидал полковник Котляревский, привезший нам вместе с Перфильевым и Родзянко пушки. В тот же день батарея погрузилась в поезд и уехала. Ехали мы до Мелитополя семь дней. Оказалось, что надо быть боеспособным через неделю, так как банды Махно становились все нахальнее.
После ухода немцев в немецких колониях образовался «Zelbetchutz». Всего было 16 рот: 8 менонитских и 8 лютеранских и католических. Командовали почти всеми ротами оставшиеся на Украине германские унтер-офицеры. Командовали, надо сказать, прекрасно, умели держать людей в руках. Покровительствовал впоследствии этой организации генерал Шиллинг, который в помощь немцам прислал два полка: Мелитопольский и Бердянский и небольшое количество артиллерии, в числе которой должна быть наша батарея. Трепов был назначен начальником гарнизона и комендантом города Мелитополь. Всеми вооруженными силами от Днепра до Верхнего Токмака командовал сперва недолгое время генерал Тилло, затем его заменил генерал Шиллинг. Перфильев командовал вооруженными силами Прбской, Гальбштадской и Гнодентской волостей, т. е. всем немецким Зелбетшутцем; ему непосредственно подчинялась и наша батарея. Все добровольческие части в пределах вышеуказанных волостей состояли на иждивении колонистов, которые безвозмездно их обеспечивали всем необходимым для жизни.
По приезде в Мелитополь поступила к нам масса добровольцев – студентов, гимназистов и др., удравших от большевиков с Украины. Кроме того, нам прислали людей, силою мобилизованных из окружающих русских деревень. Во всех этих деревнях небольшая кучка большевиков держала в страхе остальных, которые не смели добровольно идти на мобилизацию к нам. Потому часто эти мобилизации проходили при помощи вооруженной силы. Сверх всякого ожидания эти люди оказались потом отличными солдатами. Там же были получены в очень небольшом числе лошади – только под орудия. Тогда же прибыл из Новороссийска Апрелев с незначительным количеством старых, рваных английских шинелей. Вслед за сим я был командирован командиром гвардейской артиллерии генералом Безкорниловичем в Севастополь для приема и отправки в Мелитополь орудий, снарядов, патронов и всякого рода артиллерийского имущества.
С нарядами, требовательными ведомостями мне пришлось побывать во всяких учреждениях. Трудно себе представить, чтобы число штабных и прикомандированных могло достигнуть во время, когда каждый боеспособный человек нужен на фронте, такого безобразного количества. Например, штаб генерала Боровского, командовавшего всеми крымскими войсками, достигал вместе с конвоем трех тысяч человек. Каждая бумага, попадавшая в эти штабы, каждый требовавшийся наряд проходил через столько рук, записывался в такое число журналов, что проходилось ждать неделями, причем старались уклониться от выдачи чего либо из складов, где все необходимое имелось в наличии, в то время как на фронте во всем был недостаток. Отвратительное было это время – оно продолжалось целый месяц, – сидел в Севастополе в безысходной тоске. Мой брат в это время тоже сидел со мной. Он лечил нарывы на руке. За две недели до меня он уехал.