-Нет, я настолько отъелась, что теперь не влезаю в него, - чуть не плача, говорю я.
-Хочешь, мы выберем другое, а это сдадим обратно в магазин?
Я с надеждой смотрю на него. Наверное, он имеет право все знать. Но, не сегодня.
-Хорошо бы. Но, я так расстроилась. Мне хотелось именно это платье. А еще больше всего на свете я мечтала о том, что ты будешь обручаться со мной.
-Детка, не начинай. Прошу тебя.
Я кладу голову на его плечо. Нам не нужны слова, чтобы доказывать друг другу свои чувства. Они пропитались в наших телах, и даже самые мощный антисептик не выветрит их. Мне всегда казалось, что я взрослая, состоявшаяся девушка, которая много повидала в этом злом и сером мире. На деле же, я чувствую себя беззащитным ребенком, который в гордом одиночестве сидит в песочнице, и строит куличики. И нет никого вокруг, кто был бы готов мне помочь, и скрасить мое одиночество.
-Навсегда? – с грустью спрашиваю его.
-До конца моих дней, - шепчет он, и целует меня в макушку.
Мы понимали друг друга без слов. Для этого нам не нужно было читать романы, чтобы более ярко признаться в любви друг другу. Все было на уровне интуиции.
***
Я не переставала ощущать на себе взгляды брата. Я чувствовала, что он все знает. Знает, но, молчит. Ждет, когда я сама расколюсь. Мой аппетит просыпался с каждым днем все ярче и ярче. Несколько раз Стив поймал меня ночью у раскрытого холодильника. На кухне было темно, и лишь свет от лампы из камеры освещал меня, и продукты, которые я поглощала.
-Ты же не любишь эту колбасу? – начал он издалека.
-Я и грейпфруты не любила. Но, витамин С нужен в холодное время года.
-Ты уверена, что все в порядке? – недоверчиво спросил он.
Откусив от батона колбасы огромный кусок, я положительно покачала головой.
На следующее утро мы не поднимали эту тему.
-Нам нужно с тобой кое-куда съездить, - говорит он за завтраком.
-Да? А я сегодня как раз хотела прогуляться по магазинам, посмотреть… - я забыла, зачем собралась, - как же его….
-Может, платье?
-Да! Ты угадал! Я хотела посмотреть платье!
-Мы все же заедем сначала в одно место, а потом, я отвезу тебя в салон.
Его решительный тон меня пугал. Он - как бомба замедленного действия, никогда не знаешь, когда рванет.
На улице редкими, мокрыми хлопьями падал снег. Ноябрьская погода выбивает меня из колеи, навевая тоску и печаль. А через месяц свадьба. Все же, стоило назначать дату на лето. Не люблю холод, слякоть, и дождь. Во всяком случае, мне повезло с тем, что всей подготовкой занимался специально обученный на это человек, с которым мы несколько раз в неделю встречались для обсуждения сервировки столов, выбора цветов в зал, и самой программы на мероприятие.
-Ну, куда ты меня везешь?
-Скоро узнаешь.
За все время мы больше не опрокинулись ни словом. Меня это безумно напрягало. Мое сердце бешено колотилось в груди, но, я не подавала признаков беспокойства. Наконец, мы подъезжаем к…. Моей клинике, где я наблюдаюсь по беременности. Сейчас самый волнительный момент. Хоть, беременным и нельзя волноваться, я ощущаю обратное. Меня колотит изнутри от страха.
-Зачем мы сюда приехали? – невинно спрашиваю его.
Он зол. Вероятно, весь свой гнев он копил на протяжении дороги. Дворники сметают снег с лобового стекла, что меня жутко раздражает. Я не свожу с него глаз, которые уже активно демонстрируют страх. Он все знает. Это единственная мысль, которая без остановки крутится у меня в голове.
-Может, ты все же хочешь мне что-то рассказать?
Его энергетика передается мне, и я, как вкопанная, вжалась в сиденье автомобиля, не в силах выжать из себя и слова. Он нервно дышит, ожидая от меня ответа, но, я молчу.
-Выходи, идем.
Я подчиняюсь ему, ничего не говоря.
Мы заходим в клинику, где запах хлорки ударяет в нос с первым же вдохом.
Он подходит к регистратуре, и что-то говорит девушке.
Наконец, он садится рядом со мной:
-Через пару минут нас примут.
Я начинаю закипать от такой наглости.
-Зачем ты привез меня сюда? – шиплю, сквозь зубы.
-Расслабься, беременным нельзя волноваться, - дерзит он.
Порой, я ненавижу его. Сейчас тот самый случай. Меня тошнит от того, что я люблю такого человека.
-Могу предложить тебе валерьянку, будешь? – продолжает он свой концерт одного актера.
Я лишь фыркаю, и отворачиваюсь от него.
-Карина Лакс? Пройдемте за мной. Врач готова вас принять.
Стив не отстает, и заходит в кабинет вместе со мной.
-Я вас слушаю? – обращается к нам женщина в белом халате.
Мое упущение, но, я до сих пор не запомнила, как ее зовут. Спишу все на гормоны.
-Я… анализы сдавала на прошлой неделе,… хотела бы уточнить, все ли в порядке, - еле слышно говорю я.
Я чувствую суровый взгляд на себе. Он смотрит на меня с осуждением.
-Подскажите, а какой срок? – вдруг, вмешивается он.
Все. Сейчас будет шоу. Ну, или, за дверями данного заведения. У меня случится выкидыш на фоне нервного срыва, Стив добьется своего, и мы будем жить так же, как и раньше. Без лишних помех.
-Вам жена до сих пор не сообщила? Беременность десять акушерских недель. Середина третьего месяца, говоря простым языком. Сейчас эмбрион сформировался, и его можно уже называть плодом.
Мне показалось, или сейчас земля ушла из-под ног?
-Так, вот ваши анализы. У вас все в порядке. Беспокоиться не о чем.
-А пол ребенка уже известен? – спрашивает брат.
В его голосе я чувствую гнев, но, он старается держать себя в руках.
-Это можно будет узнать на 14-15 акушерской неделе. Ориентировочно, через месяц.
-А аборт можно будет сделать?
Я не верю своим ушам.
-Стив, - шепчу ему, а на глаза накатывают слезы.
Она растерялась от такого вопроса.
-Теоретически, можно. Операция проводится хирургическим путем. Медикаментозно уже поздно, потому как плод уже достаточно активно формируется. Это болезненная, небезопасная операция, которой сопутствуют риски серьезных осложнений, вплоть до невозможности снова забеременеть.
Мои глаза полные печали и боли. Неужели, именно сейчас решится судьба того самого народившегося маленького человека? Я смотрю на него, но, Стив даже не смотрит в мою сторону. Я нахожусь одна в этом огромном кабинете, и стены давят на меня. Мне больно от этих мыслей.
-Подожди меня в коридоре, - говорит он мне.
Минуты длятся так, словно пролетают часы. Слезы ручьем стекают по щекам. Мимо проходящие люди смотрят на меня, вероятно, я вызываю к себе жалость. Он выходит из кабинета, и мы выходим на улицу, двигаясь по направлению к машине. Он молчит, чем больше ранит меня.
Некоторое время мы едем в полной тишине. Мне даже показалось, что я слышу биение его сердца.
-Прости меня, - еле слышно говорю я.
Он молчит в ответ. Лишь машина набирает обороты, с каждой секундой прибавляя скорость. Я не свожу глаз со спидометра. Сто двадцать километров в час.
-Прошу, прости. Я не знала, как тебе обо всем рассказать.
Наконец, его будто бы, прорывает:
-Не знала? Ты понимаешь, как это опасно для ребенка? Почему нужно было тянуть? Карина? Где твои мозги? О чем ты вообще думала все эти три месяца? Три месяца! Три чертовых месяца, и я узнаю все, как обычно, самый последний!
-Прости, я испугалась, - успеваю вставить я.
-Ты подумала о ребенке? Подумала? О том, что он может быть инвалидом? Ты действительно хочешь, чтобы он страдал всю свою жизнь из-за твоего «я испугалась»? Я не могу поверить, что ты скрывала это от меня. Или, ты за идиота меня принимаешь? Ты практически поселилась возле холодильника, набрала килограммов пять, и думаешь, что я ничего не замечу? Или, ты забыла, что сообщения об оплате с Детского мира, и других детских магазинов приходят ко мне на телефон?
Я виновато смотрю на него. Он, как всегда прав.