Ну, и далее в том же духе: мы, лондонеры, изменим миграционную политику и практику выдачи лицензий, изменим законодательство в отношении наркотиков и т. д.
Понимаете, да?
Они не закрывать собираются ворота, а открывать. Чем больше польских, китайских, русских, индийских, таиландских эмигрантов «с их невероятной энергией и драйвом», тем нам, лондонерам, лучше. Чем меньше сажают за марихуану – тем лучше. Чем меньше лицензий на торговлю и бизнес – тем мы, лондонеры, богаче.
Они там у себя в редакции созвали экспертный совет из двенадцати человек, включая членов парламента, актеров, директоров туристических обществ и театральных компаний, ребят из Лондонской школы экономики, а на следующий день три часа обсуждали идею отделения Лондона на радио ВВС London. «Делай что хочешь, пока это не мешает другим». Вот в чем они сходятся. Лондонеров классическая, с овечками по полям, с овсянкой, пэрами и сэрами, Англия не устраивает, потому что такая Англия тормозит их perpetuum mobile.
В Питере же и Москве риелторы и туркомпании умоляют вернуть лицензирование, ибо боятся «недобросовестной конкуренции» (добросовестная – это та, которая тебе не страшна). У нас не только миддлы, но и up-миддлы до смерти боятся, что лицо России ненароком станет смуглым и раскосым, – хотя, по-моему, бояться надо той тупорылой самодовольной хари, которую наше великое отечество сегодня имеет, мечтая о солидности, респектабельности и единой национальной идее.
И с точки зрения среднего лондонера средний москвич – это английский провинциальный быдлан, со всеми его потугами на викторианский стиль и великой верой, что звезды не ездят в метро (в Лондоне члены парламента ездят на работу на великах, за это им даже доплачивают из бюджета), со всей его клаустро– и гомофобией и стоеросовым желанием жить «прилично», – ибо это картина Шишкина, утро в советском лесу.
Здесь мэр Кен Ливингстон популярен среди лондонеров, потому что открывает фестиваль эмигрантов в Поттинг-Хилле, одобряет уличную торговлю (кило мартовской клубники с лотка – сто рублей), отдает перестраивать старые фабрики Норману Фостеру (от его стеклянного огурца крышу сносит реально) и приветствует эксперименты вроде стеклянного куба с людьми на Трафальгарской площади. При Ливингстоне, кстати, регистрация в полиции (бессмысленная, тем не менее, процедура) занимает минут пять.
Там мэр Лужков популярен среди населения, потому что носит пролетарскую кепку, кричит, что Москва для москвичей, запрещает свободную торговлю, покровительствует Церетели и Шилову, устраивает облавы на приезжих и делает все для того, чтобы зарегистриваться в течение отведенных трех дней было решительно невозможно. Его влияние огромно. Мои московские друзья чуть не поголовно лужковцы.
И вот это убивает меня наповал.
Лондонерам, случайно затусовавшим в Москве или Питере, пора объединяться в братство. Пора начать выдавливать из Москвы так называемых коренных москвичей во главе с их любимым мэром. Если они хотят своей русской жизни, пусть ее строят в чистом поле, где со всеми их церетелями делают себе красиво. На фига им для таких глобальных целей мегаполис со всей его сложностью и мешаниной устремлений?
Москва и Питер – для мировых нахалюг; для беженцев из Таджикистана (так старательно одевающих своих детей для воскресной прогулки по центру); для наглых парней из Харькова, вопящих под акустические гитары о-фи-генными голосами; для азиатов, пятью рыбинами кормящих тысячи проголодавшихся не хуже Христа; для растиньяков и космополитов, у которых если что-то и есть – это жизненный драйв.
Пас, лондонеров, в Москве все-таки прибывает.
Когда мы победим, мы вернем Китай-город китайцам. Мы объявим сезон открытой охоты на членовозовские мигалки и отдадим улицы велосипедистам и роллербл ей дерам. Мы объявим английский вторым государственным языком и запретим по телику дубляж фильмов, ибо загадочность русской души, обычно выражающаяся в шовинизме, обычно и зиждется на ущербности, вытекающей из незнания языков.
Сколько можно терпеть мертвечину, притворяющуюся живой?
2004
Беспредел разрешенного
Есть, знаете, в России тип таких старичков в пучеглазых очках, что до сих пор читают газеты, подчеркивая ручкой. Надо полагать, репетируют политинформации в аду, ибо в раю политинформаций нет. И хуже нет, когда они вдруг вопиют: «Демократия не означает вседозволенность! А-а-а!!!»