— Да я и знать-то не знал, что там случилось. Служанку спросите, она сказала, что Воронцов на свою сестру в карты играет, я и побежал.
— Побежал зачем? Убить Хромова? — настаивал председатель.
— Нет. Помешать я хотел такому злодейству.
— А вот некто Стрешнев говорит, — второй судья указал в бумагу с показаниями, — что ты грозился Хромову…
Но стрешневскому доносу не суждено было быть оглашенным до конца. Дверь каземата заскрипела, и в проеме возникла фигура Ушакова. Его трость отмерила несколько шагов по каменному полу, а голос, оттолкнувшись от низких сводов, заставил всех прочих замолчать.
— Что же ты, нехристь, натворил?! — приложил Андрей Иванович ничего не понимающего Плахова. — Взял и свидетеля прикончил. Велено было арестовать и доставить для допросу! А ты?!
— Я… — заморгал озадаченный Семен.
— Что ты?! — повысил голос Ушаков и направился к столику, что стоял у маленького оконца, забранного решетками.
Судьи не решались даже голову повернуть в сторону грозного вельможи.
— Сказано было: Хромова арестовать тайно, а ты целый балаган устроил, да еще солдатне сдался. Экспедитор хренов! — Ушаков подмигнул Плахову. — Я тебя сегодня же под домашний арест на неделю! — Андрей Иванович выдержал небольшую паузу, словно размышляя, таков ли срок. Потом, будто поняв, что надо бы наказать покрепче, вынес окончательный вердикт: — Нет, на месяц!.. На хлебе и воде сидеть будешь!
Наконец председатель решился:
— Я не понимаю, что здесь происходит!..
— Господин сей работал тайным экспедитором, — уважая суд, начал Ушаков. — И приказ имел арестовать фискала Хромова по обвинению во взяточничестве.
Второй судья вновь засуетился, пытаясь показать рвение:
— Но нам нужны доказательства, подтверждающие ваши полномочия.
Ушаков достал из рукава свернутую в трубочку бумагу и протянул секретарю. Председатель принял документ из рук секретаря, разорвал печать и начал читать. По мере того как он знакомился с документом, а через него и с персоной, что так бесцеремонно прервала допрос, масленые глазки его начинали выражать все более и более подобострастия, кое по окончании чтения оторвало его тучный зад от кресла и заставило спину согнуться в почтительном поклоне.
— Если Вашему сиятельству будет угодно, мы его освободим нынче же вечером… — доселе грозный, судья угодливо улыбнулся и развел руками. — Сами понимаете — формальности…
Ушакова судебные формальности в данном случае ничуть не интересовали. Плахов ему понравился. Сметлив оказался, сразу понял, что к чему. Вполне для дела сгодится.
— Его я заберу тотчас же. А все бумаги по делу пришлете к вечеру. — Андрей Иванович не намерен был долее вести дебаты, он взял трость и направился к выходу, по дороге кинув морскому офицеру: — Одевайся и оружие свое не забудь.
Плахов подошел к судейскому столу, забрал лежащие на нем шпагу и шляпу, виновато улыбнулся, мол извините, что не оправдал ваших надежд, и проследовал за столь неожиданно возникшим спасителем.
Глава 9, об истинной цели экспедиции и настоящей любви
В карете Ушаков какое-то время молча наслаждался выражением удивления на лице Плахова, а потом рассмеялся:
— Ну и вид у тебя был! Будто к тебе архангел с небес спустился.
— Так может, и вправду архангел, — улыбнулся в ответ Плахов.
— А ты, смотрю, за словом в карман не лезешь. — Андрей Иванович достал из шкатулки бумагу и начал ее изучать, потом перевел пристальный взгляд на Плахова. — Значит, в Северную кампанию на кораблях Его величества командовал абордажной командой? А с виду не скажешь.
Семен в долгу не остался:
— Так у вас, Ваше сиятельство, тоже крыльев ангельских не видно…
Ушаков не любил шуток с подчиненными. В деле пусть себя покажет, а лясы точить да в красноречии состязаться — не мужская забава. Это пусть барышни на ассамблеях упражняются.
— Завтра отправляешься на корабле, — в голосе зазвучал металл, которого Плахов никак не ожидал. Как не ожидал и такого крутого поворота в своей судьбе. А Ушаков меж тем продолжал: — Пойдете под иноземным флагом, капитана зовут Сигвард. Для всех вы отправитесь на поиски пропавших в экспедиции к Мадагаскару.
Плахов по Северному морю не раз ходил, но что-то не припоминал такого местечка… А потому на лице его выразилось удивление. Пришлось Ушакову приоткрыть государеву тайну, так тщательно до сей поры оберегаемую. Но с одним условием: все, что Плахов услышит в этой карете, здесь же навсегда и останется. Секрет сей велик, и не в интересах державы, чтобы шведы или турки о нем прознали.