На месте кирпичного храма Георгия Победоносца, стоявшего последние десять лет в строительных лесах, сверкала свежей дранкой на куполе, новенькая, деревянная церковь и вокруг неё ходила толпа мужиков и баб в нарядных одеждах во главе с парой попов размахивающих кадилом.
Полез в карман дождевика за сигаретами. Передумал. Убрал обратно. Минут двадцать наблюдал за происходящим действием, творящимся на том берегу. И чем дольше смотрел, тем больше переставал понимать происходящее….
Поднявшись на ноги, отряхнулся, последний раз посмотрел на крестный ход, пошел дальше.
Странно всё это.
Домой идти, решил дальней дорогой, чтоб выйти через зады деревни.
Через лес я пробирался почти час. По всем внутренним ощущениям, казалось, что иду по колхозному полю, но мокрая паутина на лице, говорит обратное. Наконец невдалеке как-то вдруг сразу появился забор. Обычный, такой, как всегда в деревнях делают, на деревянные столбики набиты длинные слеги. За ним поле небольшое с зеленым подростом чего-то. В воздухе запахло костром, даже не костром. А как сказать лучше-то….
Хорошие дрова жгут, знаете такие выдержанные, под навесом просушенные да звона, их, когда раскалываешь, они аж хрустят и сами распадаются на чурки. Вот ими и пахло. Только в нашей деревушке уже десять лет как всем газ подвели. Подошел к загородке и обомлел. Не моя деревня, ну, нет в ней избушек с крышами покрытыми соломой и корьем.
'Куда идти, куда податься…'
— А ты кто будешь? — На телеге запряженной понурой лошадью сидел дедок, в серых штанах и каком-то балахоне, подвязанном веревкой, позади, лежал пяток мешков, куча сена.
Спросил он меня на мою просьбу подбросить до Рогачева.
— Я то? Прохожий, с Клина домой иду.
— А куда путь держишь, — Он причмокнул губами и слегка дернул вожжи, лошадь не поднимая головы, потащила повозку дальше.
— В Москву.
— А что не по тракту?
— Да слышал, шалят там.
— Так к обозу прибился бы, да и с ними шел бы?
— Растратился я, денег нет, думаю, в селе может работу, какую найду.
— А в Клину на подворье, можно было…
— Спрашивал. Отработал за хлеб. Да ушел, когда обоз пойдет, никто не знает или говорить не хотят. Вот и решил уйти, а в этих краях когда то сродственники жили, может у них и перебьюсь.
— А скажи мил человек, люди говорят, что свеи от Пскова отошли.
' Э — э, какой же год сейчас на дворе, и с каким шведом воюем? Густав Адольф? Карл? Говорила маменька, учись сынок, умным помрешь. А я больше никого и не помню. Во вспомнил, Астрид Линдргрен и её герой, толстый мужик с моторчиком в заднице.
Стокгольм, пьяные скандинавы на невском в Питере. Стоп, это финны. Чухонцы кажется.
Блин, Федя, умным не прикидывайся, не идет тебе этот девайс, помолчи уж. Всё что и помнишь, так это СААБ да викинги…' Мысленно выругался и сплюнул.
— Отошли. Долго добираться будем?
— Скоренько, да ты поспи, если хошь, всё быстрей доберешься.
Проснулся от того, что дед довольно бесцеремонно потряс меня за плечо, — Просыпайся милок, приехали. Телега стояла на небольшой площади окруженной низкими бревенчатыми постройками. Вокруг царила суета, гомонили люди, что-то вытаскивая из открытых ворот, грузили на телеги, скрипели колеса.
— Спасибо, — Соскочил на землю, забрал своё ведро и, оглядевшись по сторонам, пошел к ближайшему постоялому двору, ориентируясь исключительно на запах.
' В Москве воняет, бензином, разогретым асфальтом, а в метро вообще не продохнуть'
Такая мысль пришла в голову когда, ощутил запах сена, печного дыма и перешагивал через кучу конских каштанов.
Открыв дверь, наклонил голову и вошел в низкое, темное помещение наполненное ароматом жаренного мяса, лука и чеснока. Остановившись на входе, дождался, пока глаза привыкнут полумраку, осмотрелся и пошел к рослому мужику, стоящему около прохода во вторую половину дома.
— Доброго утра уважаемый, — Поздоровался с ним, — Не подскажешь, как бы мне хозяина местного повидать?
— А на кой он тебе нужон? — Лениво, как бы сквозь зубы, ответил бугай.
— Разговор есть, зови, давай.
Он открыл, было щербатый рот чтоб спросить что-то, но тут его толкнули в спину, — Пошел вон. Пожрал? Иди работай. — Раздался голос и передо мной появился мужик почти с меня ростом, но в плечах шире раза в два, — Ну я хозяин, что хочешь?
— Поесть хочу, а денег нет, вот, хочу тебе ведро продать, возьмешь? Железное, не ржавеет. — И показал ему.
— А на кой оно мне, хотя… — Он задумчиво посмотрел на него, протянув руку, взял, взвесил, — Могу десять копеек дать.