Что-то недоброе почувствовала она, муж никогда ей не врал, но сейчас после того разговора, ее не покидало ощущение чего-то тягостного и неотвратимого. Мария долго думала и наконец решилась сходить в табор, расспросить про Марека.
Сильно потерявшая в весе за долгое время болезни, она легко пробиралась сквозь терновые заросли, и вскоре добралась до места. Но войти в лагерь ей не дали, ее остановила старая знакомая Гюли, она встала перед ней и приказала возвращаться откуда пришла. Мария упала на колени и взмолилась, стала просить вылечить мужа, но цыганка была неумолима, она смотрела на нее настороженно и с неким недоумением, как будто увидела мертвеца. Наконец, поняв, что девушка так просто не уйдет, она произнесла:
“Не возвращайся домой, беги в монастырь прямо сейчас. Ему уже никто не поможет, он погубил свою душу. Не дожидайся, когда Марек умрет, иди к монахам. Сюда больше не приходи и ни в коем случае не рассказывай мужу о том, где была.”
Мария вернулась домой под вечер вся в слезах, у порога ее уже ждал Марек. Бледный и худой, жизнь еле теплилась в нем, как в угасающей на холодном ветру свече. Он посмотрел на нее, как будто в последний раз и сурово спросил:
“Где ты была? – Мария вспомнила наказ цыганки, но не смогла соврать мужу. – Я была в таборе, - она опустила глаза, ждала, что он будет ее ругать, вместо этого он подошел к ней и обнял, прошептал – мне нужно идти милая, жди под утро.”
Так и произошло, Марек пришел утром без еды, растрепанный и расстёгнутый. Он весь горел, говорить не мог. Мария уложила его в постель, а сама отправилась в монастырь просить о помощи, но только успела отойти, как ребенок стал толкаться и ей стало дурно. Ей пришлось вернуться в убежище, где она и проспала до вечера.
Ее разбудил Марек, он был по-прежнему бледен и худ, но глаза его блестели, казалось ему немного полегчало. Он сел на кровати напротив нее и сказал:
“Мария, слушай меня внимательно! Пробил мой час, я больше не приду к тебе. – она не дала ему говорить дальше и кинулась со слезами на шею, Марек отстранил ее и продолжил
– Если я вернусь другим, не подходи ко мне, а немедленно собирайся и беги, а самое главное не оглядывайся
Мария впилась в него взглядом и захлебываясь спросила:
– Ты меня пугаешь Марек, каким другим?
- Если это произойдет ты поймешь сама. Собери все мои вещи и вынеси из дома, а лучше сожги.
- Марек!
- Я не могу больше говорить, скажи мне ради всего святого, что поняла меня?!
- Марек, как же наш ребенок?!
- Ты должна защитить его.
- Но мне не справится одной…
- Пора Мария, я очень тебя люблю и… прости меня за все… - он закашлялся и скорчился от боли.”
Мария не спала всю ночь, она лежала в кровати обняв мягкий пушистый, мурлыкающий теплый комочек и незаметно для себя уснула.
Когда Марек не вернулся наутро она все поняла и залилась горючими слезами. Она осталась одна посреди леса, зимой в уничтоженной войной местности, на сносях.
Потоки ее горьких слез прервал неожиданный стук в дверь, Мария обрадовалась и побежала открывать. На пороге стояла цыганка.
“Разреши войти хозяйка. Тебе скоро рожать, я не могу тебя бросить здесь одну. – сказала она, и не дожидаясь ответа переступила через порог.
- Конечно Гюли заходи, только у меня ничего не приготовлено”
Цыганка развернула мешочек, в котором было несколько лепешек, разные травы и немного вяленого мяса. Она подошла к очагу, налила в котелок талой воды и сказала:
“Это ничего, я сейчас чего ни будь сделаю. – Мария не сводила с нее взгляда, спросила, - Ты знаешь что-нибудь о том, что случилось с моим мужем? – Гюли замешкалась с ответом, но все же произнесла, - Совсем немного, похоже он заключил сделку. Когда я пришла к вам, ты была неизлечимо больна, я могла лишь облегчить твои страдания и дала ему пузырек с ядом. – Мария оскалилась и зашипела на цыганку, - Что ты сделала? Ты хотела отравить меня и ребенка? – Цыганка спокойно ответила – Ребенка ты все равно бы не успела выносить, ваша судьба была предрешена, но выбор оставался за Мареком.
- Предрешена?! Тогда чьей же милостью я сейчас жива и здорова!
- Марек поменял свою жизнь на твою
- Как такое вообще возможно?
- Сейчас важно совершенно другое.
- Что же?
- Ребенок, - он отмечен. Похоже не только твоя жизнь была частью сделки.
- Что значит “отмечен”?
Цыганка молчала, у нее не было ответа на этот вопрос.”
Женщины пообедали, Гюли осмотрела Марию и собралась в обратный путь:
- Уже поздно, мне пора собираться. Я завтра снова приду, если ты не против.