На наше счастье, внезапную вспышку болезни удалось достаточно быстро вылечить. Настоятель, пытаясь узнать причину кишечной инфекции приказал сначала осмотреть все продукты, а затем отправил нескольких служителей вверх по течению ручья, где был обнаружен разложивший и промытый до костей ледяной ручьевой водой труп лошади. Немедленно было приготовлено необходимое количество отваров и вскоре лазарет опустел.
На меня произвели очень сильное впечатление слова сказанные в бреду одним из больных, каждую свободную минуту я думал о том, не пророчество ли это. Однажды я поднялся к настоятелю и все ему рассказал, он внимательно меня выслушал и ответил: “Мы должны опираться на нашу веру. Господь защитит нас”. Было что-то в его взгляде и в голосе, некая тревога. Мне показалось, что он догадывается о чем-то, а мои слова лишь подтвердили его опасения. С тяжелым сердцем я вышел из покоев настоятеля.
Маленькая кошечка, которую принесла Мария тоже выжила, ее выходили, но ее кости срослись неправильно и она осталась изломанной, в ее движениях потерялась кошачья грация, при ходьбе она медленно переваливалась с лапы на лапу. Самое удивительное было в том, что она не подходила к Марии шипела и урчала, не приближалась даже к двери ее комнатки. Мы сначала подумали, что она дикая, но кошка ластилась и любила находиться в компании людей.
Лукаш все чаще наведывался к Марии, для меня и остальных было совершенно очевидно то, что он питал чувства к этой женщине.
Глава 7
Лукаш
Лукаш уже второй месяц ухаживал за ребенком и девушкой. Приносил еду, чистое тряпье и питьевую воду. Он очень сильно удивился, когда Мария попросила его вместо ключевой воды из ручья приносить талый снег. Может быть этот факт и навел бы его на какие-то мысли, но он воспылал к ней давно позабытым чувством. Лукаш не мог представить себе до этого, что когда-нибудь забудь забудет свой дом, покойных жену и детей, но все вышло совсем по-другому.
Случилось это одним из долгих зимних вечеров, сочувствуя несчастной девушке с младенцем на руках, он отложил немного от своей вечерней пайки и тайком прокрался в комнатку, что была в дальнем конце монастыря.
Когда Лукаш зашел, Мария кормила ребенка грудью. Он было развернулся, чтобы уйти, но она остановила его: “Лукаш, останься пожалуйста. Малыш уже наелся”. Мария положила его в колыбельку, но ее грудь по-прежнему оставалась обнаженной. Она посмотрела на него взглядом черных, неестественно черных, как ему показалось глаз. Девушка встала и выпрямилась, распустила длинные черные волосы и развязала сорочку, та, скользнув по стройному девичьему стану легко и неслышно сползла на пол, оставив ее совершенно нагой. Лукаш застыл, он понимал, что должен во что бы то ни стало устоять перед искушением, но уже семь лет монах не знал женщины.
“Лукаш, милый. Мне очень страшно одной, обними меня пожалуйста”, - почти пропела она и смущенно опустила глаза в пол. Ее голос прозвучал в голове Лукаша сотней маленьких звонких колокольчиков, он понимал, что ему нужно бороться с соблазном, но не мог двинуться с места.
“Я, пожалуй пойду… Ты наверное не здорова…” процедил монах сквозь зубы, ловя себя на мысли, что сказал какую-то глупость. Она подняла глаза, легонько улыбнулась, обнажив зубы и сделала легкий шажок в направлении Лукаша.
Он не мог оторвать взгляд от ее, глубоких как бездонная тьма глаз. Все его естество трепетало и вскоре его охватило безудержное желание обладать ей. Лукаш не заметил, как хищно блеснули ее глаза, когда он рванул к ней и впился губами в ее набухшие груди.
Очнулся Лукаш только под утро, когда вышел из комнатки Марии. Чувствуя себя прекрасно, он легко и непринужденно проскользнул в кельи, пробираясь через спящих монахов и мечтательно упал на свою койку. Сон не шел к нему, вновь и вновь представлялось ему прекрасное тело девушки, ее длинные черные волосы, груди и бедра. Лукаш мечтал о том, чтобы скорее наступил вечер, тогда он опять придет к ней.
День прошел незаметно. Ощущая огромный прилив сил, он с легкостью работал топором, носил большие деревья, все было не по чем, как будто Лукаш был снова молод, а вся жизнь была впереди.
Этим вечером, он нетерпеливо дожидался, пока остальные уснут, а затем ушел к Марии. Он застал ее, как и в прошлый раз, за кормлением грудью. В этот раз она даже не посмотрела на него. “Можно я войду?” – прошептал он томным, дрожащим от нетерпения голосом. В ответ – тишина. Он подошел к столу и положил на него несколько кусочков осетрины и лепешку. “Вот, я тут принес…”, - Лукаш почувствовал, что девушка не очень-то рада его видеть и тон его голоса сменился виноватый.