Мария уложила ребенка в постель, закутала в одеяльце и, наконец, посмотрела на Лукаша с каким-то немым укором. Нахмурилась, капризно скривила ротик, а затем повелительным тоном сказала ему, смотря прямо в глаза: “Я не хочу тебя больше видеть. Пусть кто-нибудь другой приносит еду”.
Лукашу как будто забили длинный ледяной гвоздь в макушку, он стоял пораженный этими словами. Хотел что-то сказать, открыл рот да так и остался молча стоять на месте, не в силах вымолвить ни слова. Мария подошла к входной двери и открыла ее, как бы предлагая Лукашу выйти. Он мгновенно отошел от шока и быстро затараторил: “Мария, милая. Прости коль чего не так сделал, ты только скажи в чем повинен перед тобой?”. Она посмотрела на него презрительно и кинула холодным как сталь голосом “Ты стар, из тебя получился плохой любовник.”
Эти слова прошли ножом по чувствам Лукаша, но, на удивление вместо того, чтобы отсечь их и удалиться, он воспылал еще более сильным плотским чувством. “Не гони любимая! Проси, что хочешь? Все отдам за тебя и честь, и веру, и жизнь свою отдам”.
Она медленно подняла на него свои черные глаза, смерила взглядом. На лице Марии появилась хищная улыбка, а голос немного смягчился: “Говорю же, не нужен ты мне. Разве что…, - она задумалась и не закончила фразу. Лукаш упал перед ней на колени и взмолился, - Верным слугой, рабом для тебя буду, только позволь быть при тебе, - она с удовольствием причмокнула и села на кровать, затем похлопала по матрасу рядом с собой приглашая Лукаша присесть”.
То, что приказала сделать Мария было воистину ужасно. Он понимал, что если его поймают, то скорее всего выгонят тут же из монастыря, а при таких холодах ему вряд ли удастся выжить в лесу, но Лукаш уже принял решение, - он будет исполнять все, что она прикажет, а в замен будет обладать ей. Даже самые страшные муки ада не страшат его, только бы снова, хоть на краткий миг утонуть в этом глубоком море сладкого греха.
Мария приказала ему забрать с болот замерзший труп лошади, принести его на ручей, вверх по течению от монастыря, затем погрузить тушу в воду и накрыть плетеной клеткой, чтобы тушу не сожрали дикие звери. Лукаш так и поступил, а когда, спустя какое-то время заболели монахи, его уже не мучали угрызения совести. Эти раны его души излечивала Мария по ночам в своей маленькой комнатке на самом дальнем конце стены.
Последующие несколько недель прошли спокойно, Мария ни о чем его не просила, но и особо не разговаривала с ним. Когда он приходил вечером, она самозабвенно отдавалась ему и тут же засыпала.
В последнее время Лукаш сделался каким-то странным, раньше он за собой такого не замечал. Изменился: сторонился людей, последние несколько дней они его раздражали настолько сильно, что он наорал на одного из братьев, за то, что тот неправильно держал одно из бревен, из которых сооружали складское помещение. От яркого солнечного света у него начинала болеть голова. Все чаще Лукаш забирался в самые темные уголки обители, чтобы, не отвлекаясь на боль думать о ней.
Он облюбовал место в одном из узких высоких коридоров, где маленькие окошечки находились под самым потолком, а их сизый свет практически не попадал вниз. Ему казалось, как будто он нырнул в омут, на самом дне темно и холодно, а в верху свет, от которого начинается жуткая мигрень.
Там, внизу он был не один. Что-то касалось его, как будто слепец бережно и осторожно ощупывало каждый дюйм его тела. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, тьма обволакивала его и поклонялась ему, холодная и пустая, она немедленно снимала головную боль, даруя свободу и непрерывное возбуждение, делилась с ним всеми своими секретами, поглощая сознание Лукаша, а он поглощал ее. Это было очень приятное и ни с чем не сравнимое чувство, он был избран.
Глава 8
Настоятель
За неделю перед тем, как заболели монахи настоятелю, снился странный сон. Как будто он, снова маленький мальчик и живет в отцовском имении. Его матушка уже который год тяжело больна, за ней ухаживают слуги и приходят, сменяя друг друга священники. Мальчишку к ней не пускают. Из комнаты периодически доносятся душераздирающие крики, слышится звон разбитой посуды.
По ночам страшнее всего, - кажется, что кто-то ходит по холодным и пустым коридорам большого двухэтажного имения, скрипит половицами и скребется в стены. Обняв золотой крестик, подаренный отцом, мальчик закутывается в одеяло с головой и начинает непрерывно молится.