Сердце обливалось кровью, когда проезжали сожженные деревни. Ужасное зловоние разлагающейся плоти, смешанное с удушливой гарью, преследовало нас во все время. Стаи одичавших собак, изуродованные еще при жизни тела людей и повешенные. Мы непрерывно молились за упокой душ этих несчастных.
Наконец, через полторы недели мы, наконец прибыли в местечко, названия которого сейчас и не вспомнит никто. Проехали сожженную до основания деревню, от которой остались только остовы печей с трубами. Подошли к монастырю, ворота святилища были разбиты в щепки стенобитным орудием, которое было оставлено тут же на входе. Во внутреннем дворе было множество разложившихся тел, сваленных друг на друга и собранных в источающие ужасное зловоние кучи, над которыми несметным роем кружились трупные мухи. По всей видимости, во время нашествия люди, скрываясь от ужасной участи бежали за монастырские стены, но и они не смогли укрыть их от черного воинства.
Тяжело нам пришлось в то время, но потихоньку мы наладили более-менее сносный быт. Очень страшно было по ночам, из болот, со стороны сгоревшей деревни раздавался такой страшный вой, что кровь стыла в жилах. Достаточно быстро срубили новые ворота и навесили на них святые кресты, а затем целую неделю утром и вечером совершали над ними молитвы.
Довольно быстро наступили холода и все сковало льдом, но еще по осени монахи успели наловить рыбы, к слову сказать речушка была очень богата осетром и огромными сазанами, коих больше и не водится на белом свете. Так же были сделаны достаточно неплохие запасы рыбы и грибов, груш и яблок, так что худо-бедно мы были готовы к зиме.
Именно этой зимой и пришла та девушка, ночью, в страшную метель. Она стучала в ворота, кричала и плакала. Братья, скованные ужасом, боялись открыть ей дверь, но вскоре христианские добродетели взяли верх и девушку впустили. Она была сильно истощена, вся дрожала от холода, а в руках держала небольшой сверток.
Глава 1
Хутор
Хутор расположился на пологом склоне возле тихой речки, обдуваемый теплыми летними ветрами. Как и всегда в эту летнюю пору он цвел и благоухал ароматами разнообразных растений. Над пасеками кружились пчелы, а в бескрайних полях зрела пшеница. По грунтовым землистым улочкам села сновали, клокоча курицы. Бабы, замучавшиеся от бесконечных дел, собирались временами на крылечке судачили обо всем на свете. Их мужья, замученный летним зноем возвращались с полей дремля в небольших кибитках с плетеной крышей, собаки завидев своих хозяев крутили хвостами и радостно лаяли, а ребятишки ватагой бежали им на встречу, поднимая пыль и крича на все лады.
Селенье было не очень большое, - несколько десятков дворов, расположившихся неподалеку от большака, по которому местные крестьяне частенько выезжали торговать на большую ярмарку. Что это было за место, со всех провинций тянулись на нее десятки возов и телег с разным товаром: зерно и фрукты, скот и птица, горшки и разная кухонная утварь, ткани и меха, лошади и сбруя, чего только не было в том дивном месте.
Неподалеку протекала тихая речушка, с глубокими темными омутами и разливами, в которую с Дуная частенько заходил осетр. Огромные кроны вековых деревьев нависали над ее руслом, роняя в воду листву, которую уносило течением. Таинственно и волшебно выглядела она ночью, а особенно ранним утром, когда над ней туманом зависала густая испарина, которая запутывалась в провисших ветках и казалось, будто не вода в ней бежит, а живой кипяток. Река была богата на рыбу, потому деревенские мужики частенько проходили с неводами вдоль мелководья на разливах, а также ставили ночные снасти.
На гористых склонах горы рос дикий виноград, который местные бабы переводили в добротное пойло. В полях у хутора располагались пасеки. Жизнь, наполненная тяжелым крестьянским трудом, шла мерно и самобытно, люди полностью отдавались земле, а она в свою очередь щедро одаривала их.
В один из таких прекрасных летних деньков, девушка семнадцати лет, звали ее Алина, закрылась в своей комнате и горько рыдала. Давно уж овдовевший отец её, перепуганный непривычным поведением веселой и жизнерадостной дочки, прибежал со двора и безуспешно пытался выяснить в чем дело.
Прошлой ночью, на особый праздник по старому обычаю, все молодые незамужние хуторянки наряжали куклу-деревце, которое парни должны были сломать. По совету одной из тетушек, давно уже отпевшей свои печальные песни о любви, на этот раз девчата сделали две Морены, одну из колючего терновника и крапивы.