Завязалась безжалостная битва, сталь ударялась о сталь, с шипением разрезая воздух. Крепкие мужицкие тела двигались уверенно и умело. Сталь, поблескивая выписывала чудовищные дуги, каждый из таких ударов мог раскроить напополам лошадь вместе со всадником. Железо стонало и пело, когда их сабли соприкасались, от резких, стремительных ударов разлетались искры лишь на миг застывая в клинче только для того, чтобы с новой силой закружить соперников в этой страшной смертельной пляске.
Славная была битва, но никак не могла она закончится, то незнакомец, наступая заставлял Петра сдавать позиции, то тот пригнувшись уходил из-под, казалось бы, смертельного удара и атаковал его с фланга, и, ситуация менялась. Их рубахи взмокли, а дыхание стало тяжелым и агрессивным.
Неизвестно, сколько бы еще времени продолжался бой, как вдруг со стороны поля раздался женский голос
- Отец! – это задыхаясь и захлебываясь собственными слезами бежала к нему Алина, он отбил очередную атаку Петра и сильным движением рукояти зарядил Петру прямо в челюсть, от чего тот упал и покатился по земле.
- Алина, дочь моя! – он медленно и тяжело зашагал в ее направлении.
- Перестаньте, пожалуйста! Отец, ради меня… - она, спотыкаясь и путаясь в высокой траве на всем ходу подбежала к нему и заключила в объятия.
- Отец…, - в это время со спины к ним подходил Петр, который держал саблю наготове. Алина только увидела его ив тот же миг закрыла батьку своим тонким девичьим станом, он попробовал убрать ее, но она закричала
- Нет! Этой мой отец, я так виновата перед ним. Убей меня душегубец, лучше меня… - Петр отпустил руку с саблей, и незнакомец сделал то же самое.
- Почему ты не пропустил нас в хутор, зачем напал?
- Он попросил меня, сказал, что вы надругались над телом моей дочери и идете жечь наш хутор.
- Отец, это демон. Он говорит неправду. Мы пытаемся изгнать его. Я скажу тебе, тогда после свадьбы я не повесилась. Хотела, но в последний момент передумала… Это он меня пристроил…
Глаза у незнакомца загорелись жгучей злобой, он посмотрел на Петра и сурово произнес: “Нужно изничтожить эту тварь! Я знаю, что бог не простит мне того, что я сделал, но позвольте же мне помочь вам, - он повернулся к Петру и с глубоким уважением посмотрел на него, - Славная была драка, добрый ты боец. Во всем свете таких не сыскать, прости же меня!” – он протянул ему широченную шершавую ладонь, тот кивнув пожал ее, и они крепко по-товарищески обнялись. Петр добродушно сказал ему:
- Бог всеблагой, и он уже в тот момент простил тебя, как ты решил выступить против Молоха. Ты как нельзя нам кстати.
Он немедленно рассказал отцу Алины план о поимке чудовища и разрезал конопляную веревку на две равных части и молодецки топнул ногой по сырой земле: “Теперь точно не уйдет, Сатанинское отродье”
Компания перекрестилась и двинулась направлении одного из дворов в котором я оказался в предыдущем сне. Чем ближе мы подходили к дому, тем отчетливее слышался зловещий шепот: “Уходите! Вы не понимаете. Уходите и я верну вам ваши жизни… Прочь!”
Я запалил факел и стал медленно подниматься на чердак, там было очень холодно и темно. Неровный свет еле пробивал пространство передо мной. Сделав несколько шагов в глубь, я прислушался и остановился. Что-то тяжело и надрывно дышало рядом со мной.
Раздался звук падающей и разбивающейся о твердую поверхность капли, повторился снова. Я посветил факелом и увидел на полу позади себя небольшую лужицу черной вязкой слизи, медленно поднял глаза к потолку и увидел там, нависающую надо мной рогатую тень. Тень была большая, от нее ко мне тянулись черные длинные щупальца. Я махнул над головой саблей и тень отпрянула, проскользнула мимо меня направляясь к спуску с чердака. Скрипнула входная дверь и в этот момент раздался шум, а затем тишину разорвал на части чудовищный, нечеловеческий рев. Я поспешно спустился и вышел на улицу, там меня уже ждал Петр. В руках держал черный балахон, перетянутый в поясе конопляной веревкой
- Время пришло, одевай скорее пока этот гад не вырвался, - сказал он и подал мне одежду.
Я поспешно нацепил на себя тяжелый, пропитанный чем-то липким и смолянистым балахон и мою голову пронзили тысячи игл, боль была настолько жуткая, что я упал на колени и попытался немедленно раздеться. Ничего не выходило, плотная ткань как будто стала моей второй кожей и при попытках снять ее, боль только усиливалась. Я взмолился о помощи, но никто не спешил подойти к мне. Мое тело содрогалось в конвульсиях, а в глазах шли фиолетовые круги. Капюшон сжался, и я почувствовал, как треснула моя черепная коробка, резкий прилив нечеловеческой боли разбудил меня.