Подобные персонажи – они как якорь, который не позволяет фэнтезийному/романтическому миру окончательно улететь в закат. И что особенно любопытно, зачастую именно со встречи с ними в жизни персонажей и начинаются чудеса. Зашел в трактир, а там такое!.. Зашел в скобяную лавочку, а там такое!.. Приехал в дальнюю крепостцу служить под командой Максим Максимыча, а там такое!..
Второй тип персонажей еще любопытнее в плане возможностей, которые они открывают перед автором, их создавшим.
Иногда жанр, в котором работаешь, - отнюдь не фэнтези. И не романтизм, не те времена, роман «Труженики моря» уже не напишешь. Но душа просит… И вот если создать персонажей, о которых точно знаешь, что они не пропадут ни в Шадизаре, ни в Эмбере, и поместить их в якобы реалистический антураж, текст вдруг преобразится. Но это задача интересная и трудная. Я пока даже не знаю, какой литературный пример привести. Просто хочется об этом поразмыслить.
В сериальном мире это, несомненно, корейский сериал «Мистер Саншайн», где практически все персонажи фэнтезийны, а мир, в котором они существуют, якобы «совершенно реальный», ни магии, ни оборотней, ни зомби, ни вампира на троне. Все как бы «как в жизни»: трамвай, винтовки, гостиница, дипломаты. А герои как будто вышли из другого мира, из мира, где возможны и чудеса, и эльфы, и единороги с радугами, и злобные орки из глубин, и заклинания. Потому что – что такое английский язык для этих героев, как не магические формулы, понятные только для некоторых избранных? Что такое артефакты: часы, от которых невозможно избавиться, музыкальная шкатулка, которую невозможно у героя отобрать? Почему эти артефакты вообще существуют? Неуловимые неправильности в костюмах (вряд ли такие даже самый дотошный исследователь отыщет в тогдашних модных журналах) только подчеркивают эту фэнтезийность. Мир тот же самый, в котором мы живем, да не тот же самый, буквально на несколько миллиметров сдвинутый в сторону иной реальности. Вот это – шикарный прием, потому что он эстетически оправдывает бурю этических противоречий, душевных порывов и устремлений самого разного толка, вплоть до самых возвышенных. Собственно, если какое-то действие или помысел героя эстетически не оправдан, он будет выглядеть надуманным, «приклеенным». Здесь была проделана очень тонкая работа. Осталось понять, как этот прием можно перенести в литературу – ведь надо еще, чтобы читатель ничего «лишнего» не заметил… Читатель, конечно, заметит, он вообще бывает внимательным, - но пусть хотя бы не сразу!..
Читаем о себе
00:00 / 22.01.2019
Скептическое отношение к теориям Дейла Карнеги началось у меня с его утверждения о том, что человек больше всего любит говорить о самом себе. На самом деле далеко не все люди это любят. Работая журналистом, я не раз убеждалась в том, как трудно бывает раскрутить на откровенный разговор «объект»; правда, общаться мне приходилось не со «светскими дамами» и не с «популярными блогерами», а со слесарями и доярками, то есть людьми, занятыми реальным и нужным делом.
То же касалось и литературы. Бытовало мнение, что подросток любит читать про самого себя. Да и вообще человеку интересно про такого же, как он сам. Появлялись, как грибы-поганки, нудные нравоучительные и настроенческие повести: то предлагалось исследовать тонкий душевный мир училки – старой девы, то вникнуть в переживания какой-то бритоголовой девочки, которая «не такая, как все». Я-то в подростковом возрасте как раз была «такая как все», состояла в пионерской организации (которую любила) и предпочитала про д'Артаньяна. Повести о школьниках для школьников, если там не описывались в сочувственном ключе хулиганы-пятиклассники, казались фальшивыми. Ну что эти взрослые могут про нас знать!.. Мы сами о себе все знаем. И это, в общем, не так уж и интересно. Ну типа школьный быт.
Посмотрите, что пишет школьный писатель для своих одноклассников. Ну да, таким школьным писателем была в свое время я. Описывала себя и своих подруг сначала в виде индейских вождей, потом в виде девочек, переодетых мальчиками, на войне с Наполеоном. Но вот прошли годы и годы, выросло поколение, как принято стонать, «нечитающих детей»… В классе моей дочери, а это выпуск 2016 года, наблюдаю… школьного писателя. Причем это парень, отнюдь не девочка-отличница. Пишет в тетради авторучкой. Почти без грамматических ошибок. (В отличие от многих взрослых, в том числе профессиональных литераторов). И нет, это не чахлый очкарик, у которого проблемы с общением; это широкоплечий кудрявый нарушитель дисциплины, один из первых в классе ушел в армию (уже отслужил и теперь похваляется гимнастической ловкостью).