И вот еще какой момент: почему-то герои-мстители обычно начинают карать негодяев «снизу», сперва прижав исполнителя, который вообще почти не при делах (ибо сказано: «Не тот стреляет, кто за веревку дергает»), затем добираются до какого-нибудь менеджера покрупнее, и лишь затем, с боями и потерями, прорвавшись к основному виновнику злосчастия, например, продажному сенатору, внезапно именно ему сохраняет жизнь. Потому как тут-то героя и постигает озарение: «А мертвых все равно не вернуть!» Почему это озарение не пришло раньше, на уровне общения с киллером? Видимо, потому, что тогда сюжета бы не получилось. А жаль, кстати. Мне всегда хочется, раз пошла такая пьянка, чтобы грохнули именно продажного сенатора, шкуру такую. Но, видимо, срабатывают рудименты почтительности к чину и званию у самого автора: киллера шлепнуть можно, а на сенаторе следует остановиться.
Вывод из вышесказанного у меня на данный момент такой: месть может быть достаточно сильным побудительным мотивом, но при совершенно определенных специфических условиях. Либо герои должны на самом деле верить в силу вражеской крови, которая, будучи пролитой, успокаивает духов, либо речь должна идти о восстановлении чести и статуса члена семьи со всеми вытекающими последствиями (скажем, с судимостью на работу не берут – а сняли судимость, доказали невиновность, и все чики-пуки).
У меня осталось много вопросов по самому знаменитому роману о мести – «Графу Монте-Кристо». Но об этом я подумаю завтра.
Лайфхак
03:00 / 13.10.2016
У меня есть один лайфхак, которым я пользуюсь, если мое прикладное душеведение внезапно заходит в тупик, и я не совсем понимаю, как поступили бы персонажи, не похожие на меня: что ими двигало бы при совершении тех или иных поступков. Не знаю, поможет ли это еще кому-нибудь, но расскажу.
Если у меня появляются сомнения насчет человеческих побуждений, я ищу аналог в Библии. Обычно толчок для экшена, побудительный мотив отыскивается где-нибудь в Ветхом завете, а способ разрешения конфликта – в Новом. Это очень простой и удобный способ построения основного каркаса сюжета в рамках ментальности христианской культуры.
Литературные заметки в виде несбыточного интервью
03:00 / 13.10.2016
Как я уже много раз говорила, я люблю писателей. Зачастую я люблю их гораздо больше, чем написанные ими книги. Вероятно, писателей я люблю как женщина, а их книги - как мужчина, реализуя таким образом свою двойственность в качестве читателя.
Умерших писателей я люблю вместе с их книгами, совокупно, и, вероятно, таким образом я люблю их не как мужчина или как женщина, а как дух; дух же, не исключено, и является идеальным читателем, то есть андрогином.
Ну вот, по тому, какое я завернула вступление, нетрудно догадаться, с кем из недавно умерших писателей я сейчас попытаюсь поговорить.
С писателем, который во многом перевернул мое (и не только мое) сознание и показал мир - все тем же прекрасным миром, но в то же время и вывернутым наизнанку, как перчатка, которую принесла мне в зубах изысканная, практически фарфоровая борзая собака.
Взяв вместо блюда книгу и расположив на ее страницах буквы в произвольном порядке, погашу электрический свет и зажгу белые свечи, возложу пальцы на страницы и начну взывать:
- Дух Милорада Павича, пожалуйста, ответьте на самый жгучий вопрос, мучающий любого писателя! Как происходит, что одни книги становятся бестселлерами, а другие пишутся "в стол"?
- Почему человек нуждается в книге и как он ее себе выбирает? Предположим, что книга - это такой продукт, которым читатель питает то свое прошлое, то настоящее, а то будущее. Потребность в книге - это своего рода авитаминоз, который излечивается чтением. В тот или иной момент в вашем организме может возникнуть дефицит какого-нибудь витамина, например, витамина В, и пока вы не начнете его принимать, ваше самочувствие останется плохим. То же самое происходит и в случае интеллектуального авитаминоза - вы с радостью принимаете писателя, который предлагает вам своего рода "интеллектуальный витамин В". Если потребность в этом витамине обнаружится у более широкого круга читателей, писатель, предлагающий столь необходимый товар, начнет пользоваться спросом, его книги станут бестселлерами, а сам он "гением" и т.д. Возможно, что в это же самое время какой-то другой мастер создает "интеллектуальный витамин Е", который еще не пользуется спросом. Он обречен оставаться в тени до тех пор, пока в обществе не возникнет потребность в "витамине Е", и тогда к нему придет слава, возможно, посмертно... Писатель, предлагавший "витамин В" и объявленный гением, будет предан забвению, как только исчезнет потребность в этом веществе.