Включаю. Действительно, дядя с бородой и умным лицом говорит, что астрология – это не просто в книжках про недостижимые миры (те самые, отгороженные от наших толщей времени и пространства), - нет, это прямо здесь и сейчас.
Для меня это стало откровением. Параллельные миры достижимы, вот что я услышала.
Впоследствии я вернулась к прежнему мнению об астрологии, и даже к гораздо более жесткому, поскольку несколько лет ею занималась довольно плотно - и пришла к выводу о ее полной ненаучности и вредоносности. В самом лучшем случае это салонная забава. В самом лучшем случае. Обозначаю здесь свою позицию, обоснованную немаленьким личным опытом, после чего возвращаюсь ко временам перестройки, к веку невинности, когда я верила всему новому просто потому, что оно, новое, отменяло душившее меня старое.
Итак, Реальность-2 оказалась ближе, чем я думала. Она достижима. Завеса не сплошная, она прозрачная и проницаемая. Значит, я могу (имею право) познавать Реальность-2 тем способом, который мне всегда был ближе: писать о ней. Волшебные миры начали открываться мне один за другим в процессе придумывания. И я уже легко и свободно начала входить в эти придуманные миры.
Параллельные миры (3)
03:00 / 27.02.2017
В самой первой части этой заметки я давала совет «графоманам» - писать без оглядки даже на любимую кошку.
Вот так я писала «Меч и Радугу». О чем тоже не раз уже рассказывала. Я поклялась никому не давать читать эту рукопись, я писала ее только для себя. Потом она вышла тиражом 300 тысяч экземпляров. Это был едва ли не последний год, когда у нас книги выходили такими тиражами и никто не видел в том ничего удивительного. Сейчас звучит, конечно, ужасающе солидно.
На каждой моей встрече с читателями обязательно найдется один-два человека, который вытащит из-за пазухи это издание «Меча и Радуги» (1993 год) и понесет на автограф. Я думаю, у читателей это такой флешмоб. Такой изящный способ затроллить любимого писателя. Потому что о какой бы книге я ни говорила, какую бы тему ни обсуждала – финал всегда один и тот же.
Я уж думала, что подписала весь тираж, - столько автографов раздала на эту книгу.
Когда-то меня это даже сердило, а сейчас – как-то умиротворяет. Старею, должно быть.
Помимо Большого Жизненного Опыта, я обладаю таким прекрасным качеством, как способность забывать. Я хотела было приписать и это возрасту, но нет: мне не было еще и тридцати, когда у моих персонажей цвет волос волшебным образом менялся со светлого на черный и обратно, причем нигде не упоминалось о посещении ими парикмахерской. Потом я уже начала выписывать в тетрадь основные характеристики персонажей, их внешность и прочее, чтобы не путаться. И не так уж и много у меня героев, а забываю я знатно и на голубом глазу могу выдать фразу, вроде: «Лично у меня никогда не было романов про попаданцев… Написать, что ли?»
И только сострадание в ответном взгляде собеседника заставляет задуматься: а точно не было? Ни одного романа о попадацах? Ой ли?
Да, друзья мои, конечно, я оскоромилась. Романы о попаданцах у меня есть. В чистом виде роман о попаданцах как будто один – «Турагентство тролля». О параллельных мирах я писала гораздо чаще и больше. Но сегодня поговорим про моих попаданцев.
Одной из основных проблем романов про попаданцев я считаю умение автора выдержать баланс между реальностями. Обычно одна из реальностей получается более интересной, чем другая. И, к ужасу автора (если автор вообще в состоянии более-менее критически посмотреть на свой текст), как правило, более интересной оказывается как раз Реальность-1. Та самая, из которой герой, как ошпаренный, удирает в Реальность-2 с криком: «Долой бытовое рабство! Даешь эльфийские ценности!»
Это же, в общем, ужас.
Попаданские сюжеты – апофеоз аскетизма. Апология его. Квинэссенция. Не знаю, какое еще слово употребить.
Реальность-1 – тоска. На работе все плохо, дома кошка гадит в тапки. Выброситься из окна – никак: квартира на втором этаже, чердак закрыт, потолки низкие – веревку привязать некуда, бритвой – больно, яд в аптеке только по рецептам. Выход? Реальность-2. Единороги, прекрасные босоногие травницы, бритоголовая инквизиция, тайный рыцарский орден, толстый барон в замке.
И вот тут начинаются сложности.
Помните совет, который дала мне мама («Параллельные миры», часть вторая)? «Писать можно только о том, что знаешь». Я поняла мамины слова буквально, то есть так, что описывать можно лишь те реалии, которые знаешь по личному опыту работы или учебы. Значительно позднее, прочитав книгу Марии Кнебель о театральном мастерстве, я поняла эти слова шире: знать нужно эмоции, состояния души. Эмоции же можно изучать смежные: в этюде, который описан в книге Кнебель, девушка изображала на сцене горе матери, потерявшей ребенка, а вспоминала свои острые детские чувства после того, как старший брат сломал ее куклу. Ключевой точкой стало переживание потери.