Однако память о перенесенных страданиях даже не допускала и мысли о возврате в Россию. К тому же американские газеты пестрели предложениями о высокооплачиваемой работе. Везде обещали не меньше 2 тысяч, а в те годы моя мама, работая в России на фабрике инженером, в пересчете на доллары получала всего 10 баксов в месяц.
«Так что тут думать», - решил я, - «надо оставаться в Штатах и устраиваться на работу. Но как? Да, жениться на Бренде и все дела! Тем более что она сама меня к этому подталкивает»
Английский я знал плохо, но все же смог произнести:
- Brenda, will you marry me?
- Yes!!!!!
Мы подали заявление и уже через два дня нас расписали. Чиновник, который занимался гражданским делопроизводством, в этот день на работу не вышел и наш брак зарегистрировал судья по уголовным делам. Он что-то прочитал, и хоть я почти ничего не понял, все равно сказал:
- Yes, I do!
C этого момента началась моя «счастливая» семейная жизнь.
Я, бедный русский, привез с собой из нищей России 6000 долларов. Для 1993 года это были не такие уж плохие бабки. Заработаны они были нелёгким трудом массажиста и на перегоне машин из Германии. У «богатой» же американки не было ничего, кроме 40 тыс. долларов долга за обучение в университете.
Деньги, привезенные мной, были потрачены в мгновение ока. За 3 тысячи мы купили подержанную машину «Mercury Topaz», 600 ушло на кольца, 400 на новый телевизор, а остальное Бренда истратила на разное барахло, заказанное по каталогам.
Хочешь, не хочешь, а надо было устраиваться на работу. К тому же родители Бренды из штата Пенсильвания привезли нам её дочурку Рейчел, девочку с отвратительным характером, и на неё тоже надо было тратиться.
Оказалось, что найти работу не так уж и просто. Во многих местах, где якобы предлагались хорошие зарплаты, клиентов нужно было выискивать самому. Идти же на стройку или пылесосить ковры душа совершенно не лежала. В других же местах требовался приличный английский язык.
Язык-то я, конечно, учил.
Однажды я так заблудился в дебрях рыжих волос на вагине моей жены, что по ошибке засадил член ей в задницу. Выпучив глаза, Бренда дико заорала:
- Not this way!!!
Так я на всю жизнь запомнил, что “not this way” означает «не туда».
Кстати, о языкознании. Перед своей службой в Германии Бренда прошла годичный курс русского языка при американской армейской школе. Оказавшись в ФРГ, она начала работать на «прослушке». Бренда сидела в специально отведенном помещении и слушала переговоры советских военных, находившихся на территории ГДР и Польши. Когда ей что-то казалось подозрительным, то она передавала эти записи в соответствующий отдел. При этом все, что она могла сказать по-русски, было - «Как поживьяешь?» Однако во всех своих многочисленных резюме, которые Бренда рассылала потенциальным работодателям, она всегда указывала, что бегло говорит на русском языке. Можно даже не сомневаться, что обладая таким колоссальным запасом русских слов, Бренда, несомненно, принесла много пользы для американской армии.
Кроме уже упомянутых занятий с самой Брендой, для улучшения своего английского я записался на бесплатные курсы, однако посетить удалось всего несколько занятий. Как-то раз моя рыжая американская жена решила подвезти меня домой и заехала на эти курсы. И ужас! Она увидела, как я стою и разговариваю с Наташей, девушкой из Белоруссии, которая училась вместе со мной в одной группе.
- Больше ты туда не пойдешь! - заорала Бренда, как только мы приехали домой.
- Но почему?
- Ты записался на эти курсы, только для того, чтобы общаться со своими русскими сучками!
Она так и сказала «Russian bitches».
Спорить с ней было страшно. Когда Бренда визжала, то её лицо багровело, тонкие губы искривлялись и начинали походить на гадюк, а меж ними, как у пираньи, торчали мерзкие, мелкие зубки.
Мне же скандалы мне были совершенно не нужны, и поначалу я просто пытался отшучиваться, но к несчастью Бренда была начисто лишена чувства юмора. То есть, пошутить с ней все-таки было можно, но сначала нужно было об этом предупредить. В крайнем случае, поцокать языком или состроить глупую рожицу, чтобы хоть как-то подготовить её мозг к последующей остроумной шутке.
Район Чикаго котором мы жили, назывался Гайд Парк (Hyde Park), там находился университет, в котором и училась моя вторая половина. Большинство населения в этом районе составляли чернокожие.
Я устроился массажистом в парикмахерскую недалеко от дома, и стал единственным работающим там белым человеком. Хозяин салона Стивен, обещал платить мне 50% от каждого массажа. Он был хороший парень и хороший парикмахер, но никакой не бизнесмен. Стивен постоянно сам кого-то стриг, а я сидел в небольшом массажном кабинете довольно далеко от входа в салон. Никто из посетителей даже и не догадывался, что в салоне есть массажист. В результате за первые две недели моей работы моя зарплата составила всего 120 долларов.