В театре мы познакомились с его директором Андреевым, бородатым, уютным, умным русским человеком, и с художественным руководителем Простовым, сибиряком, мужчиной высоким, хитроватым и не лишенным юмора.
После спектакля пили у него чай, который нам разливала его мама-сибирячка, с гладко зачесанными назад волосами, иконописным, как из камня вырезанным лицом и спокойно льющимся голосом.
После чая нас уложили ночевать на заботливо постеленных театральных диванчиках в задней комнатке за директорской ложей.
На рассвете через еще не проснувшийся город пошли к пристани. Там в ожидании рейсового пароходика я вдруг заметил двух интендантов — одного сухопутного, а другого морского. Лицо сухопутного интенданта мне показалось очень знакомым, и, вглядевшись, я узнал Юрия Германа. Морским интендантом оказался корреспондент "Северной вахты" Коновалов, белобрысый молодой человек ленинградского типа, корректный и язвительный.
Герман жаловался, что он уже пятый день не может добраться до Мурманска: два раза вылетал и два раза возвращался из-за непогоды.
По дороге Герман рассказал, что здесь, в Архангельске, дожидаясь отправления в Мурманск, сидит еще и Александр Жаров и фотокорреспондент "Известий" Зельма.
Добравшись до аэродрома, мы узнали у дежурного, что все места в самолете уже расписаны. Почувствовав, что если я не улечу сегодня, то просижу здесь столько же, сколько уже просидел в Вологде, я начал напирать на дежурного. Кроме командировочного предписания "Красной звезды", у меня была еще бумага из ПУРа, подписанная самим Мехлисом. В результате в списках пассажиров чьи-то две фамилии были зачеркнуты, а наши две вставлены, и нам было сказано, чтобы мы быстрее шли к самолету.
Все это произошло на глазах у растерявшихся Юрия Германа и Коновалова; они, в свою очереди, нажали на дежурного, но уже ничего не смогли поделать — их оставили до следующего самолета.
На мое несчастье, я оказался без вины виноватым. Как выяснилось уже потом, в Мурманске, две вычеркнутые дежурным фамилии оказались фамилиями двух других военных корреспондентов, а именно Германа и Коновалова. Боюсь, что они мне так потом и не простили этого, хотя, клянусь богом, я узнал об этом только несколько дней спустя.
Через пять минут мы догрузились в самолет и вылетели.
Было адски холодно. Самолет шел над морем, а потом над безлюдными пространствами восточной оконечности Кольского полуострова. Делалось все холоднее и холоднее.
Над самым Кольским полуостровом мы летели часа полтора. Делать было нечего, и я все время смотрел вниз. Но сколько ни смотрел, не увидел там под нами ни одного людского жилья.
В двенадцать часов дня мы приземлились на аэродроме. Кругом лежал снег — Север уже окончательно вступил в свои права: картина, знакомая по 1938 году, когда я в первый раз был в этих краях.
Дожидаясь машины, которая бы довезла нас до города, мы просидели два часа в штабе авиадивизии. Летчики расспрашивали меня о том, как дела на юге. Почему-то это их интересовало больше всего другого. Может быть, по закону контраста.
Мы доехали до Мурманска на разбитой полуторке. За те три с половиной года, что я в нем не был, город заметно отстроился. Вместо единичных каменных домов в нем уже было две или три сплошь каменные улицы и большой пятиэтажный проспект Сталина.
Заехав в редакцию армейской газеты и побываа в этот же вечер на командном пункте 14-й армии, расположившемся за городом, в неприметном, глухом месте между сопок, мы к ночи добрались до гостиницы "Арктика", в которой, на наше счастье, оказался свободный номер, да притом еще, как это обычно называют в провинциальных гостиницах, "правительственный". В номере было целых две комнаты, так называемая "люксовая мебель" и неработавшая ванна, которую потом мои коллеги фотокорреспонденты сделали своей лабораторией.
После всех перелетов и переездов этого дня — по морю, по воздуху и по суше — мы заснули как мертвые.
У англичан
Два следующих дня ушли на знакомство с людьми и выяснение того, как, с кем и с чьего разрешения можно съездить к английским летчикам для того, чтобы сделать о них очерк. Тем временем из Архангельска прилетел Юрий Герман, и мы вместе с работником политотдела армии Развиловским поехали к англичанам.
Поездка началась с того, что мы направились в Грязное, на командный пункт командующего морской авиацией генерал-майора Кузнецова. Английские летчики находились в его непосредственном подчинении, и от него зависело разрешение посетить англичан.