Итак, мы были «признаны» и на этой основе могли развивать нашу деятельность. В дальнейшем после выхода шестого тома «Трудов» мы издали еще 11.
Стержнем научных интересов станции стала комплексная проблема биологической продуктивности. Но как подойти вплотную к ее разработке? Мы считали, что недостаточно давать суммарные характеристики обилия и продукции планктона или бентоса, это может удовлетворить лишь самые общие цели; биологический анализ процесса продуцирования должен учитывать роль отдельных видов. Он должен быть ботаническим и зоологическим, а не только биохимическим. Вот почему нужно создать условия для экспериментального изучения биологии основных форм. Нина Васильевна вместе с Л. А. Ланской вплотную взялись за это дело. Они положили начало культивированию планктонных водорослей и изучению их жизненных процессов. В то время ни одно учреждение не имело еще коллекции живых водорослей в культурах.
Другое направление в экспериментальном изучении биологии основных форм в дальнейшем было развито Т. М. Кондратьевой. Она разработала метод определения продукции естественного фитопланктона с учетом роли каждого вида. Если Нина Васильевна для этой цели в свое время производила расчеты на основании многократных ловов планктона в течение суток, то в новом методе осуществлялось непосредственное наблюдение за развитием планктона в полузамкнутых сосудах (затянутых шелковым газом), помещенных на разные глубины в условиях естественной освещенности и температуры. Радиоуглеродный метод и определение количества хлорофилла были введены у нас в широком масштабе несколько позже. Мы были убеждены, что наряду с этими скоростными суммарными методами обязанность академических биологических станций — продолжать капитальные исследования по биологии видов.
Надо сказать, что такой точки зрения придерживались, далеко не все исследователи, в том числе и у нас на станции. Существовало мнение, что ботанический и даже физиологический аспекты изучения фитопланктона уже себя изжили и нужно переходить только на экспрессные, массовые методы. Мы же в этом вопросе оказались в некотором роде консерваторами.
Правильное решение — это вести исследования всеми существующими методами. Но в тот момент мы не имели для этого достаточных возможностей. Тем приятнее для нас было появление сборника статей, посвященных 25-летию Международного совета по изучению моря (Копенгаген). В них, в частности, настойчиво проводилась мысль о необходимости продолжения и углубления исследований планктона в ботаническом, зоологическом, экологическом и физиологическом аспектах с целью познания биологии отдельных видов и их роли в общем процессе продуцирования.
1950—1954 гг.
Станцию посетил академик-секретарь Отделения биологических наук А. И. Опарин. Разговор касался ее деятельности и дальнейшей судьбы. «Станция, несомненно, будет институтом,— сказал Александр Иванович,— если раньше в этом отношении была некоторая сдержанность, то после юбилейного заседания, на котором выявилась оценка деятельности станции научной общественностью, этот вопрос по существу уже не вызывает сомнения. Но для этого нужно значительно укрепить материальную базу станции, улучшить оборудование, приобрести экспедиционный корабль и, главное, нужно создать молодые специализированные кадры. Пишите в Президиум докладную записку обо всем этом, просите учредить аспирантуру». Вскоре мы послали такую записку, и А. И. Опарин получил постановление Президиума Академии наук о мерах по укреплению станции, в том числе созданию ее аспирантуры.
На 1950 г. нам дали три вакансии для аспирантов. Вскоре станция приняла первых аспирантов: ихтиолога Ю. Г. Алеева, зоолога-бентониста М. И. Киселеву и микробиолога М. Н. Лебедеву. Представляя Совету станции Марту Киселеву и Майю Лебедеву, я сказал, что «на станции запахло весной и мы надеемся вскоре увидеть цветы и плоды». В этом я не ошибся. Это был очень удачный прием аспирантов. Не говоря о том, что все трое представили диссертации в срок (а Ю. Г. Алеев даже на год раньше), все они быстро вошли в состав основных работников станции и создали хорошие лаборатории, а позже отделы института, которыми успешно руководили.
Ю. Г. Алеев до аспирантуры работал два года в Институте рыбного хозяйства (Керчь). Его диссертация была посвящена черноморской ставриде, которая в то время вызвала чрезвычайный интерес.