— Вот все и в сборе, — удовлетворенно проговорил Второв, потирая руки. Было видно, как его все сильнее забирает кураж. Что ж вы там такое найти ожидаете в тех пяти сундуках?
Но тут меня как под ложечку кто ударил — дыхание перехватило, в глазах прошла какая-то рябь, и было очень удачно, что я сидел, поджатый с двух сторон Федором и незнакомым крепким парнем, а то точно выпал бы за борт. Из-за высоких кустов вновь показалось то самое заросшее устье, а на берегу его — памятный пень. И какая-то неестественно ровная ветка, стоявшая рядом. В природе не так много прямых линий, поэтому глаз к ним прилипает моментально. Маск-сети и камуфляж так и работают — скругляют, размывают, смягчают контуры. Я повернулся к Михаилу Ивановичу и сказал, некультурно указав пальцем на пень:
— Сперва нужно туда. — Даже голос напрягать не нужно было, так тихо работала японская техника за кормой лодки. Второв присмотрелся, кивнул Федору, а тот махнул усатому бойцу, сидевшему на руле. Или на румпеле? В общем, тому, кто рулил нашим мини-катером. Тот что-то тихо пробормотал себе в расстегнутый китель, и ушедшая было вперед первая лодка тоже стала менять курс, сбавляя скорость.
На берег я выскочил первым. Следом, недовольно бурча, выбрались два бойца и помощник. Двигался он как болотный кот — бесшумно и как-то хищно. Интересно, где такому учат? Как бы то ни было, один конвойный быстро влез на берег по довольно крутому склону, профессионально, так, чтобы за его спиной оставались деревья повыше — так его с той стороны сложнее заметить. Не поднимаясь в полный рост, замер и тоже шепнул что-то себе в грудь. Присмотревшись, я увидел у второго прозрачную пластмассовую пуговку в ухе — наушник. Наверняка, такие были у каждого из них. Федор осматривался дольше, но наконец кивнул старику, и тот тоже вылез на берег.
— Что тут, Дима? — негромко спросил он, но что-то в голосе выдавало волнение и азарт.
— За наводку отдариться надо, я обещал, — проговорил я, не особо рассчитывая на понимание. Потому что и сам не сильно понимал, что нужно делать. До сих пор я «отпускал души», как сказал ключник во сне, исключительно физическими, реальными действиями. Спалить кого-нибудь, например, или в землю закопать. А тут кого жечь-хоронить? Приснившийся пень? Рядом со мной второй боец расчехлял какой-то замысловатого вида металлоискатель. Что это за прибор, я понял только после того, как он прицепил к штанге катушку, и то без уверенности. Конструкция крепилась к туловищу заплечными ремнями и обвязкой, в руках было что-то вроде руля от мотороллера, только ручки торчали вертикально. Между ними располагался экран с кучей кнопок. Ко всей этой городьбе была приделана штанга, составная, из трех подвижных блоков, соединенных какими-то проводами и тонкими армированными шлангами. Глядя сбоку, бойца можно было принять за маленький экскаватор или кран со сложенной стрелой, и лишь с монтажом поисковой катушки он стал больше походить на сапера.
Я тем временем добрался до пня и взялся за ту ровную ветку, что привлекла внимание еще на воде. Это была рукоятка чекана, вбитого в пень. Покрытая лишайником и какими-то наростами, где-то черная, где-то желто-зелено-серая, ничуть не похожая на гладкое, отполированное намозоленными руками дерево, но это была именно она. Как ей удалось просто сохраниться на открытом воздухе, под снегом, дождем, солнцем и ветрами почти пять веков — я не знал. Жало и обух клевца почти срослись с пнем, совершенно не отличаясь по цвету и фактуре. Я обернулся к парню, одному из тех, что выгрузили и стали тут же раскладывать здоровый ящик с инструментами:
— Сможешь выпилить вот здесь кусок корня, отсюда досюда, и глубиной сантиметров на пятнадцать? — решил взять с запасом, мало ли что. — Только потихоньку, бережно. Вещица древняя, музеи за нее удавятся, наверное. — Парень молча кивнул и выудил из своего кофра что-то похожее на маленькую бензопилу, только с узкой шиной длиной всего сантиметров двадцать. А я повернулся к саперу-экскаватору, что стоял, глядя на меня и явно ожидая команды. Второв наблюдал за моими действиями с нарастающим интересом, Федор — без.
— Твой прибор олово от свинца отличает? — думаю, вряд ли Ушакова заливали златом-серебром здесь, на бережочке.
— Он грамм золота на глубине до метра видит! — гордо ответил парень звонким, высоким голосом. Я продолжал смотреть на него молча, лишь чуть приподнял левую бровь.
— Виноват. Так точно, отличает, — смутился военный.