Морпех вскочил, снова не обратив внимания, что девушка так и висела у него на руке. Ноги её лентами мотнулись вслед за ним, рванувшим к другу. Закинув правую руку Тёмы себе на левое плечо, он помог ему подняться и дохромать, хотя скорее дотащиться до дерева, под которым они снова уселись на сухую жёсткую траву. Навесное оборудование в лице блондинки и приключенца отстыковалось от Илюхи, и троица переводила глаза друг на друга. Временами непонятно поглядывая на меня.
— Поправь меня, если я что-то напутаю, Башка. Дружок твой поймал девку, что свалилась с неба, с высоты девятиэтажки примерно. Для этого он взбежал по вертикальной скале и сиганул ей навстречу, частично погасив скорость падения и сбив вектор. Поэтому они не изломались и не изорвались о камни у подножия, а брякнулись в нескольких метрах от них. Судя по звуку — скалолазка товарища твоего раздавила, как жука колорадского. Я такой звук последний раз из-под гусениц слышал. — Илюха передёрнулся, видимо, вспомнив не самое приятное. — Ты выпутался-таки из колючек, в которые влетел на полном форсаже, как носорог, и кинулся к нему. Я оттащил альпинистку, чтоб не мешала. Я видел своими глазами — он не дышал, рук-ног не чуял и пульса у него тоже не было, раз уж ты надумал массаж сердца проводить. А потом я не понял. — Выражение лица морпеха в последней фразе сомнений не оставляло.
— А я не брусок точильный и не напильник, чтоб тебя править, Умка, — пробурчал Головин, выдав, наверное, сверхсекретный позывной Илюхи. На который тот, впрочем, не среагировал. — Но в целом всё верно. Так всё и было. И опять он, падла эдакая, ожил. И нет бы по-людски: глазками полупать, покашлять, кровью поплеваться, как раньше! С каждым разом всё сильнее током бьётся, гад! Я тебя, Волков, больше трогать не буду, ну тебя к чёрту! Палкой потычу — и хватит, лежи себе, остывай!
Тёма расходился не на шутку, позволяя мне думать, что чувствовал он себя уже значительно лучше. Но тут взвилась девчонка, подскочив и встав между нами. Она что-то громко и убедительно орала прямо в лица Ильи и Головина. Я не понимал ни единого слова. Через минут пять, когда она начала делать паузы в словах, в одну из них вклинился морпех Умка с какой-то ремаркой. Тут я узнал знакомое слово, целое одно. Мсанжилэ. Имя ведьмы.
Оно сработало на вопившую чёрную девушку как, в прямом смысле, снег на голову. Вряд ли что-то ещё могло бы так поразить её. Кроме, пожалуй, недавнего бреющего полёта большого белого человека в кусты. Она буквально в прыжке обернулась ко мне и рухнула на колени, вытянув руки в мою сторону. Немая сцена затягивалась.
— Тём, дай попить, а? И помоги встать. Ну или сесть, хотя бы, — попросил я почти нормальным голосом. Чуть пошевелив плечами, понял, что усесться смогу точно. А то снизу обзор был так себе, неудобный.
— Искрить не будешь больше, трансформатор ты лежачий? — уточнил он, кряхтя и пытаясь дотянуться до рюкзака.
— Не должен, — неуверенно ответил я. — Ты это, может, в самом деле палкой сперва? Хотя, заземлить же вроде должно было.
— Заземлить тебя должно было при первом же касании поверхности, Икар. Это физика, электростатика, десятый класс, — пробурчал морпех, не сводя с меня глаз.
— А он — гуманитарий, Илюх. Они с физикой друг друга с детства вызывающе игнорируют, сам же видел, — Тёма озирался, явно в поисках упомянутой палки. Нашел какую-то ветку возле дерева, опёрся на неё, тяжело встал и направился ко мне с бутылкой воды. — А ещё с биологией, анатомией, физиологией и геологией. И с экономикой, но тут — это Серёге уже соболезнования.
— Исключительный человек… Как жив-то до сих пор остался? — еле выговорил отельер, внимательно глядя, как стальной Тёма на полном серьёзе осторожно касается палкой моей руки. Причём, держа её так, чтобы сразу выронить, если вдруг что — чуть ли не двумя пальцами.
— Дык чудом, Умка. Вот поспокойнее станет — я тебе про людоеда одного расскажу. Они ведь его загрызли тогда с Серёгой, хоть и не признаю́тся, ага. Я читал и смотрел протокол осмотра — волос стынет! Будто стая волков растерзала пенсионера, — Головин сел рядом и протянул мне воду. Я присосался, словно до этого последний раз пил не вчера, а никогда.
— А Федька не наругает тебя за рассказы такие? — морпех явно подкалывал приключенца. Хоть и без уверенности.
— А Федька мне тот протокол и показал. Отобрали дело у ментов, засекретили так, что мама не горюй. А мне показал. Для того, чтоб я, стало быть, осознал наконец-то и уяснил себе, что с этим чёртовым колдуном рядом расслабляться никак невозможно. Примета плохая, — и он снова, морщась, начал тереть отбитые ладони.
Поднимали меня, как комсомольскую стройку — всем миром. Даже щуплая чёрная блондинка вцепилась в рукав, пытаясь подтянуть маломобильного нечаянного богача повыше, пока я собирался с силами и равновесием.