Щелкнув пальцами, Морред переместил всю кучу чужого имущества в каминный зал, где безутешные владельцы уже предавались унынию.
В тот же день сбежала и фея, соблазнив седовласого библиотекаря-тролля.
Отчаянию Авроры не было границ.
– Я здесь навсегда, – она, зарывшись лицом в подушку, горько рыдала, когда раскрасневшиеся мы с Вельдой, вернулись с пробных полетов. Тридцатая конструкция наподобие крыльев бабочки, но из кожи летучих мышей, уже держала её в воздухе две минуты.
… В тот же вечер, накинув один из нарядов нашего сумасшедшего кутюрье, я поджидала экскурсию принцев, желающих обрести свое счастье. Они, испуганно оглядываясь, обреченно просматривали копии списков приданого, но внезапно упершись взглядами в мои стройные ноги, обтянутые тончайшим газовым облаком, остановились.
– Есть красавица, – я, перейдя на шепот, заговорщицки подмигнула. – Тут недалеко, прогуляемся.
Сглотнув, они тотчас свернули с правильного пути.
– Аврора, живо в кровать, – я заглянула в палату, и тут же гостеприимно распахнула двери.
… С третьей попытки мы все же заарканили добычу. Нет, главное, целовать были все не прочь, и не только Аврору, но чтобы потом жениться, тут – никак. И все же, смущаясь, один согласился. О чем торжественно объявил при свидетелях – наученная горьким опытом, я была непреклонна.
… На вечеринке пили цветочный нектар, что был выменян на большую перламутровую бабочку из коллекции. Я же ее не съела, а пересняла на чертёж.
Граель тает на глазах после разорения её тайника с конфетами.
Лика уже не падает в обморок меняя мокрые платья.
Вельда отрабатывает посадку, каждый раз сбивая герб клиники.
Морред со мной не разговаривает.
На зимнем празднике первых снежинок нас было уже всего двое. Помахав на прощание, Вельда, однажды улетела навсегда, а Граель просто растворилась в эфире и отправилась пугать родственников, что всю жизнь называли её жирной коровой. Не завидую я им, она была настроена очень решительно.
Лика стойко держалась мнения, что океан не для неё. Я и аквариум притащила, и морским песком коридор засыпала, и по ночам старательно изображала плеск волн в тазике из ванной. Бесполезно – хвост не появлялся.
И тогда я пошла на преступление. Стащив из корпуса омоложения и красоты последний выпуск журнала "Самые красивые мужчины средиземья", тайно оторвала нижнюю половину страниц и пририсовала всем рыбьи хвосты, ненавязчиво оставив преображенный каталог под ликиной подушкой. По вечерам мы пели песни, причем, только на морскую тематику, и Лика начала поддаваться.
Как-то сидя на краю бассейна, она не спеша вспоминала свою жизнь и рассказывала мне о великих законах придонного государства.
Решительный час настал. Подогнув колени, я испуганно забила по воде руками:
– Тону, спасите! – И выразительно глянула на бывшую русалку. Я играла очень убедительно, старательно изображая погибающую на водах. – Спасите! – И надрываясь, от злости уже действительно начинала захлебываться.
Лика смотрела на меня округлившимися глазами и кричала ещё громче:
– Спасите! – Но спасать меня из воды не решалась.
Подруга называется. Мне уже порядком надоело глотать эту пропахшую кувшинками воду, когда, подняв фонтан брызг, что-то тяжелое обрушилось сверху.
Крепко схватив меня за талию и подсадив на бортик, мокрый Морред стоял по пояс в воде.
– Здесь же мелко, Эльфи. Как тут можно было тонуть?
– Дурак! – отжимая подол купального платья, я поплелась переодеваться.
… Лика последнее время стала какая-то задумчивая, листая истрепанный журнал, она мечтательно смотрит на дверь.
А сегодня, как обычно направляясь в ванную, я столкнулась с ней, на ее плечах блестели капельки воды. Смущенно отведя взгляд, она неловко постаралась прикрыть что то сзади.
– Лика у тебя хвост появился, – без зазрения совести я откинула ей подол.
– Это нечаянно, так получилось, – заливаясь зеленоватым "румянцем", русалка, начала оправдываться. – Я, наверное, вернусь в океан. Вид мокрого волшебника, напомнил мне мою первую любовь. Тритона с кораллового рифа. Он был такой же решительный. Ты только не говори ему, а то он вообразит себе невесть что.
Вот это хвост, весь в блестящей чешуе, с устричными заколками. Отмачивая его Лика задумчиво оперлась на край ванны.
– Ты остаешься одна Эльфи. С этим тронутым гномом, может все же уплывешь со мной, прекрасный дворец моего отца станет тебе домом.
– Я действительно плавать не умею, – печально констатировала факт моя совесть.