* * *
"Послушание паче поста и молитвы". Да, эта фраза знакома многим. И я, когда шла в монастырь, свято верила в силу послушания. В монастыре всё делается только по благословению. Хорошо это или плохо?
Конечно, в норме жить в послушании хорошо. Легко. Тебе не нужно ни о чём заботиться, ничего решать — всё уже решено за тебя твоим духовным наставником.
С другой стороны — а какой он, этот наставник? И можно ли ему всецело довериться? Помните, в Библии сказано о том, что когда слепого ведёт слепой — не оба ли упадут в яму?
Изначально у меня не было оснований не доверять монастырскому начальству. Плюс свою роль сыграли розовые очки новоначалия. Да и вообще — если веришь наполовину, то это уже не вера.
Послушание было тем, ради чего я шла в монастырь.
Приближалась Пасха. В монастыре кипела работа — нужно было привести всё в порядок к празднику. В храме отмывали стены, потому что вид у них был "закопченный" — шахты рядом, отмывать такую жирную сажу было очень трудно. Сложность была еще и в том, что делалось это на последних неделях Великого поста, когда все ослабели от скудной постной пищи и очень долгих служб со множеством земных поклонов.
И вот однажды — в тот день я несла послушание помощника повара — как гром с ясного неба, пронеслось известие: выгнали послушницу Вику. Ту самую смешливую девушку, которая была поваром в первый мой монастырский день.
Услышав это, я растерялась и даже испугалась. Особенно после более подробного рассказа.
За новизной монастырской жизни я как-то не заметила, что буквально за три недели Вика из жизнерадостной хохотушки превратилась в замученную депрессивную послушницу. Она с трудом выполняла самые простые послушания. На клиросе она норовила забиться в уголок и поспать на подоконнике. Часто срывалась на сестер, пытавшихся её "расшевелить".
На самом деле Вике просто был нужен полноценный отдых. Но матушка Нектария думала иначе.
В тот день на трапезе матушка решила провести так называемое "занятие". Она сообщила нам о том, что ей "пришлось отправить" Вику из монастыря. Поскольку та не слушалась, опаздывала на послушания, засыпала на клиросе и дерзила старшим сестрам.
— Конечно, это грустно, — прибавила матушка. — Ведь в миру нет счастья, там страшно жить. А те, кто ушел из монастыря, никогда не смогут жить благополучно...
И еще минут тридцать в том же духе.
В тот момент я свято верила всем словам игумении. Осуждала Вику. И боялась шагнуть за монастырские ворота.
Хотя на самом деле из монастыря можно уйти добровольно. Но нам, сестрам, всегда это преподносилось, как побег и предательство. Желающую уйти послушницу начинали запугивать рассказами о том, как страшно в миру, спрашивали: "ну что ты там не видела? Грех ведь один!".
Считалось, что даже однажды захотеть побывать в монастыре — это знак свыше. Однако какой неофит не мечтал о монашестве? Те, кто лишь начинает воцерковляться, очень часто стремятся в монастыри, вдохновленные разными книгами. И хорошо, если такому рьяному встретится мудрый священник, который сможет удержать от опрометчивого шага.