Зубарев говорил Манштейну: «Статочное ли дело и князь Чарторижский сделает ли это, чтоб с Россией ссориться?»
Манштейн говорил: «А как нас он не послушает, то мы его местечко, которое поблизости нас, все разорим; да мы б и давно уже с Россиею зачали войну, да только нам жаль Ивана Антоновича, что его зашлют в Сибирь, и там уж его и сыскать будет трудно, и для того мы означенного 756 году, весною, не умешкав, пошлем того капитана, которого ты видел, к городу Архангельскому, чтоб он Ивана Антоновича и отца его, как можно, скрал. Да тут же (в Архангельске) держится и адъютант; да нам он не так нужен. А как мы Ивана Антоновича скрадем, то уже тогда через показанных епископов и старцев сделаем бунт, чтоб возвесть Ивана Антоновича на престол, ибо Иван Антонович старую веру любит; а как сделается бунт, то и мы тогда придем с нашею армиею к российской границе».
И потом, еще спустя два дня, означенный Манштейн, взяв его, Зубарева, и посадя с собою в карету, повез к королевскому двору, и как приехал, то Манштейн, оставя его, Зубарева, в королевском зале, сам пошел к королю и потом, немного быв в покоях у короля один, отворя у другого покоя двери, позвал Зубарева. И как он взошел в покои, то король сидел в стуле, а показанный принц, который был всегда у Манштейна, да другой оного принца брат (а как его зовут — не знает). И оный Манштейн говорил ему, Зубареву: «Господин Зубарев! его королевское величество изволил тебя пожаловать в регимент полковником, и ты его величество благодари и съезди к городу Архангельскому, и там ты подкупи солдат или какую портомойку, и отвези к Ивану Антоновичу две медали с портретом брата Антона Ульриха; да на проезд тебе тысячу червонных».
И потом оный Манштейн, при короле, взяв с имеющего в тое королевском покое небольшого столика тысячу червонных и помянутые две медали золотые, отдал ему, Зубареву, которые он, Зубарев, у того Манштейна и принял. А по отдаче ему, Зубареву, оных червонных и медалей Манштейн говорил ему, Зубареву: «Мы б написали, да письма в руки попадутся; да и медали-то зашей ты в сапог, под подошву. А как Ивана Антоновича отец, Антон, увидит эти медали, то он уже и без письма узнает, от кого они присланы; и так он с сыном может заблаговременно убраться, чтоб уйти им обоим на корабль по приезде вышереченного капитана». Причем оный же Манштейн, сняв с окошка образ Богородицын, в том, чтоб он, Зубарев, был его королевскому величеству верен и старался все то в пользу его величества исполнить, велел ему, Зубареву, присягнуть, где он во всем том и присягнул.
И после присяги выслали его из того покоя в зал. Как вышел в зал, то означенный Манштейн приказал ему, Зубареву, надеть имевшийся в том зале мундир офицерской, зеленой с красными обшлагами, и на плечи кисти долгие серебряные, ниже локтя, а на концах серебряные литые концы, а камзол и штаны желтые (которые надеты у Манштейна в доме). И одев его в тот мундир, представил паки к королю и говорил, что его королевское величество об отправлении тебя в город Архангельской и о доставлении епископа мне изволил указать дать тебе во всем наставление. Причем как о увозе Ивана Антоновича и отца его, також и о возведении Ивана Антоновича на престол, и о постановлении епископа, — для того чтоб старая вера была возобновлена, — выговорил таким же образом, как говорил в доме своем.
Затем Манштейн повез Зубарева в свой дом; немного спустя приехал туда принц, дядя Ивана Антоновича, где как он, Зубарев, так и показанный принц и Манштейн были в одном покое. И во время бытности его у Манштейна обедывал и ужинал он, Зубарев, вместе с оным Манштейном и женою его. И как были в покоях пред королем, то порознь прошли через тот покой неведомо какие два человека, то он, Зубарев, хотел видать, какие то люди прошли мимо их, спросил того Манштейна: что-де это за люди прошли мимо нас? И оный Манштейн сказал ему, что-де один генерал-фельдмаршал Кейт, а другой принц презус.
Манштейн снова об увозе Ивана Антоновича речь завел и советовал ему, Зубареву, учинить так, чтоб ему, по объявлении в Польше раскольникам о том, что оный Иван Антонович будет на российском престоле, идтить в Россию и, по пропуске его, Зубарева, через российскую границу, идтить прямо в Москву или в какой город и, взяв от кого-нибудь в Москве или в городе воровской пашпорт, назвав себя в том пашпорте крестьянином или купцом, и с тем пашпортом, или как лучше, идтить прямо к Холмогорам.