— Да что тебе сказать? Работать надо, сам понимаешь, на пенсию не проживешь. Устроился я тут в одну организацию. Крупными специалистами мы с тобой стали, больше чем академики. Сам знаешь, десятилетка забытая, вот и все. Меня выручило то, что до войны радиолюбительством занимался, кое в чем разбирался. Вот и приняли. Должность высокая — лаборант Н/О…
— Это что такое?
— Это? Лаборант низшего оклада. Таскаю ящики, провода паяю…
— Ну, мы с тобой, конечно, не академики, а войну прошагали. Это тебе не фунт изюма… А давай к нам. Я вот уже год работаю. Здесь, недалеко, в Подлипках. Есть там одна организация.
— А что там делают?
— Ну, это брат, не вдруг. Скажу одно: не игрушки. Серьезное дело.
— И ты доволен?
— Доволен. А ты?
— Пожалуй, тоже… Да нет, вру, конечно, недоволен. Но что делать с нашей «академией».
— Хочешь, я поговорю с начальством в отделе, может, и тебя примут?
Это было весной 1947 года. В ту весну судьба свела меня с той жизненной стезей, по которой я шел и иду вот уже почти шестьдесят лет.
А мой фронтовой друг? Мы в те годы не встречались, изредка переписывались.
1951 год. Письмо из Ленинграда:
«Спешу сообщить тебе последние новости. В феврале состоялось распределение. Я, признаться, подумывал об адъюнктуре при академии, о диссертации, уже и тему придумал «Медицинское обеспечение кавалерийских и танковых соединений в тылу противника в условиях рейдовых операций»…
Но вот вызвали и меня. Вхожу, останавливаюсь перед столом, а за ним все блестит золотом. Генералы, полковники и один кто-то в гражданском. Докладываю: «Гвардии капитан медицинской службы Аронов прибыл для получения назначения». Председатель комиссии поглядел на меня, потом на какую-то бумагу и говорит: «Не капитан, а майор медицинской службы. Поздравляю с присвоением очередного звания». — «Служу Советскому Союзу!» — отвечаю и чувствую, что к лицу кровь горячая прилила. И вот тут встает начальник нашего факультета и говорит: «Товарищ гвардии майор, вам оказана большая честь, вы получили назначение в пограничные войска на Дальний Восток!..»
1951 год. Письмо из Москвы:
«Поздравляю, товарищ гвардии майор/ Поздравляю от души. Представил тебя в зеленой фуражке. Интересно все же жизнь и судьба наша распоряжается: я одиннадцать лет назад начинал службу на западной границе, в Перемышльском погранотряде, а ты теперь стал пограничником. Пожалуй, больше род войск не изменишь. По своей воле с границы не уходят. Интересно, каков он, Дальний Восток? Ведь пока мы знали только «дальний» Запад…»
1951 год. Письмо из Иннокентьевки Амурской области:
«Вот я и на Дальнем Востоке. В Хабаровске, в штабе округа получил назначение в 75-й Краснознаменный погран-отряд, штаб которого и расположен в селе Иннокенть-евка. Добирался я на грузовой машине целый день. Дорога ужасная. Удивился я отваге и мастерству шоферов-пограничников, которые по шатким столбикам и сваям разрушенных паводком мостов водят свои машины. Добрались благополучно… Унылая картина. Два ряда серых деревянных домиков, одноэтажная погранзастава, рядом вышка, еще какие-то строения… Серый, нудный дождик весь вечер… Вот, пожалуй, мое первое впечатление и от Дальнего Востока, и от заставы. Но вот утром — вышел на берег Амура. Амур… Я обмер от восторга. Словами передать красоту этой реки, ее мощь, невозможно. Многое мы с тобой повидали и у нас, и за границей, но подобного я в жизни не встречал…»
1952 год. Письмо из Москвы:
«Привет, Ефимушка! Ну вот исполнилось и мое желание — я студент. Да-дв, не удивляйся! Студент Московского энергетического института. Так что, пожалуй, я стану инженером. Вспомнил тебя, твою подготовку в Ленинград, думаешь, мне было легче? Через 12 лет вспомнить забытую десятилетку… Но… нужно, обязательно нужно! Грызу знания пока маленькими кусочками, но грызу. А грызть надо скорее. Некогда. Знаешь, какие дела интересные разворачиваются в нашем конструкторском бюро? Дух захватывает…»
1957 год. Письмо из Москвы:
«Ну что еще рассказать тебе? Институт, как я уже писал, успешно закончил и вернулся в наше конструкторское бюро. Его возглавляет замечательный, особенный, энергичнейший и талантливейший человек, с которым мне посчастливилось последние года познакомиться ближе. Жаль, что не могу назвать его имени и рассказать о его непростой судьбе. Ты знаешь, этот человек мне очень напомнил образ незабвенного нашего командира Василия Федоровича Симбуховского. Итого и другого можно было или любить, или ненавидеть… А о своих планах и говорить нечего. Фантастика, и только! Знал бы ты, как я счастлив, что работаю здесь. Могу только намекнуть, что имею самое непосредственное отношение к одному из последних сообщений ТАСС о создании такой машины, какой еще не было в мире…»
Завершая эту книгу, хочу еще раз подчеркнуть сходство этих двоих людей, двух лидеров — В.Ф. Симбуховского и СП. Королева. Внешне они, конечно, отличались — офицер-кавалерист, командир полка, и Главный конструктор. Но в характерах их было много общего. Это, во-первых, беззаветная преданность цели, задаче, которую человек решал. А также исключительные волевые качества, организаторские способности, определенная жесткость и умение отстаивать свою позицию, в том числе и перед собственным командованием, руководством. И Королев, и Симбуховский были репрессированы в 1930-х годах, что тоже, конечно, оставило отпечаток на всю жизнь…
…Наша переписка с Ефимом продолжалась. Аронов писал о своих пограничных делах и заботах, я коротенько о своих.
И вот 1961 год.
— Да проснись же ты! Проснись! Тебя какой-то военный спрашивает…
Я с трудом открыл глаза. Веки, словно свинцом налитые, никак не хотели поддаваться командам сознания. Мелькнула какая-то вялая, тягучая мысль: «Ведь еще день… вроде спать-то лег всего полчаса назад…» И снова сознание выключилось вместе со светом.
— Сынок, ну проснись же! Тебя военный товарищ спрашивает…
Это было в марте 1961 года. После трехсуточной работы в цехе, где шли испытания космического корабля «Восток», измотанный вконец этим уже не первым бдением, добравшись домой, я свалился в глубоком сне, точно в обмороке. И вот… На пороге крылечка нашего дома, улыбаясь широченной белозубой улыбкой, стоит Ефим Аронов. Самый близкий мой фронтовой друг.
В тот вечер мы проговорили долго и о многом. Ефим понял, что и мне за прошедшие годы не пришлось отлеживаться на печке, понял, что страда, очень похожая на военную, что тревоги, очень похожие на пограничные, и сейчас составляют и мою жизнь, и жизнь многих товарищей, таких же фронтовиков в прошлом. Королев. Гагарин. «Восток». Это было в те годы в моей жизни.
Мой друг после 1961 года еще три года служил в погранвойсках. Но и после границы врач Аронов не мог сменить все прошедшие годы на тишину и покой какой-нибудь лечебной клиники. Нет. Натура его искала опять сложностей, опять тревог. Скорая, неотложная медицинская помощь!
Опять тревожные звонки и вызовы в любое время суток…
«…Известные кинодраматурги лауреат Ленинской премии К. Славин и М. Березко, авторы многих документальных фильмов, посвященных героям Великой Отечественной войны, вместе с режиссером лауреатом Ленинской премии С. Киселевым работают над полнометражным документальным фильмом на киностудии Министерства обороны СССР, посвященном 40-летию Победы, тем, кто участвовал в знаменитом параде победителей на Красной площади в июне 1945 года…»
Журнал «Советский экран». 1984. № 19.
Мне позвонил режиссер Семен Григорьевич Киселев.
— Мы с кинодраматургом Михаилом Павловичем Березко узнали о вас из опубликованных пару лет назад в «Комсомольской правде» отрывков ваших фронтовых писем и комментария редакции, сообщившей, что автор писем был участником Парада Победы. Сейчас создается фильм об участниках этого парада. Мы очень хотим с вами встретиться…